Мы сидели на подоконнике нашего факультета, Вика курила в окошко, пока никто не видит, и рассказывала очередную свою unhappy lovestory.
Я слушала, слушала и ничего не понимала. Какой-то Гоша, с которым она ходила в клуб, подрался с Сашкой (нашим, между прочим, Сашкой!) по причине «непонимания серьезности всех намерений этого Гоши»…
Я никогда не понимала, что делает Вика и чем она живет. Почему она ходит в клубы, на вечеринки, на какие-то модные презентации? Почему у нее постоянно разные парни, ведь нравится-то ей Сашка? Или я придумала все и никто ей не нравился? Да она и сама не знала, наверное.
Вика – это моя соседка по комнате. Жили мы с ней уже полгода. Жили мирно, не ссорились. Ее не было дома большую часть времени, я успевала сделать уроки и лечь спать до ее возвращения. Нас обеих, в общем-то, все устраивало.
Вика потушила сигарету, достала помаду и начала аккуратно красить губы. Я смотрела и улыбалась. Мне нравилось слушать ее рассказы. Жизнь у нее кипела. Парни за ней толпами бегали. И с физфака, и с физмата, и вообще не из института.
У нас на филологическом мало было парней. Артем да Сашка. Артем, вечно такой серьезный, с нами редко собирался. У него курсовая, концерт на клавишах, студсовет, еще в профсоюзе дел много – в общем, жизнь у него кипела. А вот Сашка все время с нами. И в кино нас позовет, и в кафешку посидеть, и на поэтический вечер, и на концерт гитаристов знакомых, и на дачу к своим друзьям. Вика не любила ни поэтические вечера, ни концерты, ни дачи («потому что там всякие зеленые жучки-паучки-комарики»), но Сашка ей нравился, поэтому сначала она, конечно же, соглашалась на все его предложения и меня с собой таскала, чтобы я «хоть немного посмотрела, как люди живут». Мне было все равно, что думала Вика. Я была без ума от гитары, песен, стихов, свежего воздуха. В те времена я ни о чем еще не думала и ни о чем не мечтала. Сашка обо всем этом знал. И о симпатии Вики, и о том, что я жду его предложений, как сумасшедшая. Сам, конечно же, никак не показывал своего отношения ни к Вике, ни ко мне. Через какое-то время Вике надоело все это, и она спихивала меня Сашке, а сама куда-то уезжала. Я познакомилась с огромным количеством его друзей, стала чаще выходить куда-то без него, в общем, так сказать, «к жизни меня приучили».
Накрасив губы, Вика вдруг соскочила и сказала:
– Тише, кто-то идет. Пойдем со мной.
Я молча последовала за ней, мы спрятались за огромной ширмой, которая временно обитала у нас на этаже в связи с ремонтом в актовом зале. Не очень-то хотелось быть отчисленной за курение на факультете. Теперь я тоже услышала шаги. Уверенные и даже какие-то невозмутимые шаги. Выглядываю и говорю Вике:
– Это кто-то чужой, преподавателей давно нет. Время-то видела?
– Да ну брось, кто еще сюда пойдет со стороны входа? Забыл кто-то что-то.
– Да точно тебе говорю, у нас никто так не ходит.
– А ты прямо у всех шаги запоминаешь и слушаешь.
– Даже если и так, то что с…
– Добрые вечер, девушки, – послышался чей-то бас за моей спиной. Спокойный такой, уверенный, с хрипотцой.
У Вики глаза по 5 рублей. Молчит и слова вымолвить не может. Я медленно оборачиваюсь:
– Здравствуйте…
И тут, наверное, я пропала. Глаза у Него были черные – чернее ночи, и волосы тоже. Зубы ровные, красивые. Стоит, смотрит, улыбается, в глубине души, наверное, смеется над нами, дурочками, прячущимися за ширмой…
– Да не бойтесь вы так, – продолжает Он, улыбаясь, – я не преподаватель…
«А улыбка-то у Него дьявольская… – думаю я. – Слышал, значит…»
– Вы мне подскажите, где репетиции к 23 февраля проходят.
– Кончилась уже репетиция, – его голос вернул меня к реальности. – Вам, собственно, зачем?
– Да я тут ждал кое-кого…
«Ясно, – думаю. – Не мой принц». А вслух говорю:
– Ничем помочь не могу, я сама лично танцкласс на ключ закрыла.
– И никого нет здесь, кроме вас? – с сомнениями глядит Он.
– Никогошеньки! – смотрю на Него в упор.
Он посмотрел на меня с ухмылкой:
– Ладно, девушки, спасибо. Еще увидимся.
– До свидания, – говорю ему.
Он поворачивается и начинает шагать к выходу. И опять я слышу его шаги. Даже, наверное, сейчас я узнаю эти шаги, хотя прошло уже с тех пор много времени…
– Ты что, совсем с дуба рухнула?! – зашипела на меня Вика, как только Он скрылся на лестнице.
– Что? – недоумеваю я.
– Ты видела, как Он на тебя смотрел? Ты вообще хоть что-нибудь видела? Обязательная ты наша! Класс она закрыла, ничем помочь не может! Да таких, как Он…
– Да что ты всполошилась, не понимаю. Он ждал девушку какую-то, раз никого нет – значит, пусть идет. Может, догонит.
Вика расхохоталась:
– Ох, дурочка ты моя. Ладно, пойдем домой, кушать уже хочется…
С этого несчастного февраля все и началось.
Увидела я Его снова через неделю на концерте к 23 февраля. Он сидел в 4 ряду, 16 место – если считать слева. Выхожу на сцену, музыка играет. Занимаю свою позицию в самом центре. Готовлюсь к прыжку после выхода девочек. Поднимаю голову, и прямиком в его глаза…
Как я тогда танцевала, как ушла со сцены, как выходила еще на два номера – ничего не помню. В голове только глаза его. Ну нельзя иметь такие глаза. Всех обладателей – в ссылку, не иначе. Так и сердец разбитых меньше будет.
Подарил мне букет роз. Терпеть не могу розы. Цветы – это несущественно как-то. Но взяла. Взяла и гляжу на Него, а Вика стоит с ухмылкой: «Что, мол, кого Он на этот раз тут ждал?»
Пригласил нас выпить кофе. Много шутил, смеялся. На Вику Он явно произвел впечатление…
Учился Он на физмате. Двумя этажами выше. Наш очаровательный женский факультет – «сарафанное радио» тут же разнес новость о частом появлении красавца в наших стенах. Тут же досье с полной биографией.
Вика говорила: «Хватай, такого парня нельзя надолго одного оставлять». Я недоумевала, вела дневник и в запой перечитала всего Тургенева.
При появлении красавца в нашем радиусе Сашка снова проявил интерес к нам. Ну как же, одних-то нас не оставишь. И снова все завертелось, закрутилось, посиделки в кафе, концерты с гитарами, новый друг Сашки – зеленоглазый Ник, – от которого вся девчоночья округа с ума сходила… Прогулки с Ним, походы в кино, новые записи в дневнике, полное отстранение от учебы… Я же говорю, мы были молодые, свежие, нам хотелось жить.
Однажды мы с Викой сидели в парке: я ела мороженое, она курила. Я наблюдала, как голубь прозорливо шнырял между скамеечками в поисках съедобного, Вика что-то сладко щебетала о Сашке, Нике. Он подкрался со спины. Хотел удивить. Удивил. Мое мороженое живописно распласталось на асфальте. Мы визжали как сумасшедшие, прыгали, смеялись, радовались. То ли это у нас крышу снесло, то ли просто апрель чересчур солнечный выдался тогда. Обнимая, Он сказал: «Я должен тебе мороженое». Вика выпроводила нас из парка, и мы поплелись к ларьку. Купил мне большую порцию клубничного, я на нее согласилась с условием, что Он поможет мне ее съесть. Мы уселись на скамейку во дворе моего общежития и деревянными палочками поедали сливочное лакомство, разговаривали, устраивали бои на этих палочках за лучший кусочек. В конце концов мороженое полетело во все стороны. Видимо, я испачкалась. Он осторожно стер у меня со щеки следы мороженого, и на секунду его пальцы задержались (а может, я все придумала!)…
