*Демон за деревом
Поцелуи жадно скользили по белому телу девушки. Она вздрагивала и постанывала, а ее грудь тяжело вздымалась, отягощенная стыдом и желанием остановить происходящее. Требовательные руки властно отбрасывали последние барьеры сопротивления. Одежда пала, и перед глазами наблюдателя предстала настоящая Афродита, что выходит из пены страсти и отчаяния.
Томочка не могла оторвать своих глаз от этого зрелища. Еще минуту назад ее размышления за деревом можно было бы посчитать философией, но теперь она стала настоящей преступницей, что подсматривает за греховными утехами влюбленной парочки. Тома следила за каждым движением их тел, вслушиваясь в шорохи страсти, не переставая что-то рисовать в своем блокноте. Изгиб черного жилистого тела, власть его над слабой жертвой – словно Демон, искушающий робкую Тамару, сошедшую со страниц поэмы. Вот оно роковое проклятие прекрасного мучителя. Стоны становились все громче, еще чуть-чуть и они разбудят весь лес от ночного сна. Карандаш еле успевал зарисовывать вакханалию движений, судорог и предсмертных сладостных мучений.
Так умирает человек, стоя на пороге счастья и неизвестности. Мысли и движения карандаша Томочки были удивительно ясными и чёткими:
– Только бы это не закончилось слишком быстро. Пусть он постарается еще немного. Ей оставались последние штрихи, еще несколько набросков – и рисунок готов. Вдруг истошный крик вылетел из горла Афродиты, которая корчась умирала на глазах художника.
Над ней , словно коршун над трупом, стоял любовник, забирая душу и тело жертвы и унося в Ад свою добычу.
Тома сама не заметила, как подошла совсем близко к месту преступления:
– Ты убил ее, – слегка опираясь на Демона, назовем его пока так, произнесла она.
– Смерть- самое приятное, что есть в жизни, – гордо произнес мучитель, натягивая штаны.
Девушка, что еще минуту назад корчилась на земле, быстро вскочила, схватив свое платье, и бежала, не оглядываясь.
– Слава Богу, я думала, что пойду соучастницей за жестокое преступление.
Томочка быстро проверила блокнот. Карандаш тоже был на месте. Развернулась, желая уйти.
– Эй, наглая хамка, ты подсматривала за мной, а теперь пытаешься сбежать,– сильные руки крепко держали ее за капюшон.
– Да, тут смотреть особо было не на что, – пыталась увернуться рыжая девчонка.
– Тогда отдай блокнот.
Черный Демон почти вырвал из ее рук "прелесть художника", но Томочка не сдавалась.
– Иди жуй бамбук, жалкий соблазнитель. Я рисовала Афродиту, а твои потуги меня не интересовали.
– Мою Афродиту! – настаивал, удерживая девушку и пытаясь дотянуться до рисунков, Демон.
– Нет, лишь Смерть богини забрал рисунок, остальное возвращаю обратно .
Наконец, Тома освободилась и грозно посмотрела снизу вверх на Демона, смазливая мордашка и черные волосы которого были окружены сияющим ореолом(или ей так показалось). Надвигаясь на жителя Ада, в руке она зажала карандаш, словно распятие, направив острие прямо на лицо совратителя.
– Сейчас изувечу твою физиономию, и посмотрим, кого ты тогда сможешь затащить в лес, мучитель.
Тот усмехнулся, но не дрогнул под натиском девочки.
Шаг за шагом она шла в наступление на ошарашенного и немного уставшего после секса Демона.
– А еще подговорю нашу Афродиту, чтобы на тебя уголовку завели. Что скажешь?
Потом Тома вдруг остановилась и , поправив рыжий хвостик на макушке, добавила:
– Одумайся, Демон. У тебя еще есть шанс спастись и попасть в рай, а не в ад.
Не успев договорить фразу совратителю, она рванула со всех ног из леса, унося в руках новый проект для творческой работы " Смерть Афродиты".
***Глаза за деревом
Сегодня он принимал проекты новых творческих работ. Молодой преподаватель был назначен на эту должность в последний момент. Нужно было соответствовать статусу заведения. Костюм сидел, как влитой, а очки с роговой оправой придавали солидности новому учителю, когда перед его глазами предстали наброски творческой работы "Смерть Афродиты" и очень знакомый обнаженный торс:
– Вот, коза, сказала, что только деву зарисовывала.
Голова закружилась после бессонной ночи – нужно было готовиться к лекции, но вчера перетащило свои проблемы на сегодня. Дурацкий секс, с наблюдателем. Что-то в этом было особенное.
Вчера поцелуи бледного тела девушки давались тяжело. Хотелось скорее закончить эту возню. Девчонку, конечно, было жалко и хотелось утешить, ведь она добивалась его расположения полгода, а теперь вздрагивала и постанывала, а огромная потная грудь тяжело прижимаясь к его голому торсу. Ничего не стыдясь, студентка притащила его в лес, где жалкое вожделение настигло их. Дэн медленно осмотрелся, не желая препятствовать женскому напору. Чему быть – того не миновать. Ее требовательные руки властно отбрасывали последние барьеры сопротивления. Сняв одежду, студентка, страстная и отчаянная, приступила к решительным действиям, когда из-за куста показались огромные глаза, что жадно поглощали чужие поцелуи. Еще минуту назад это были утехи тет-а-тет, но теперь за греховными утехами следила девчонка, да еще что-то записывала или зарисовывала.
Еще проблем не хватало. Дэн хотел было бросить это дурацкое дело, когда партнерша взвыла, как дикий вепрь и начала завалиться на землю.
Он следил за каждым движением непрошенной гостьи, вслушиваясь в шорохи. Кажется, гостья приближалась , все еще не переставая что-то рисовать в своем блокноте.
Дэн еще раз посмотрел творческий проект на его рабочем столе.
На белом листке красовался изгиб черного жилистого тела не человека, а Демона, больше напоминавшего полотно Врубеля, где власть над слабой жертвой была очевидна. Неужели это он?
Таким его видела рыжая художница. Да, он никогда не был ангелом, его красота сводила девочек с ума, заставляя делать глупости. Дэн лишь шел на поводу судьбы, создавая себе образ талантливого злого гения во всем: и на работе, и в постели. Вчера он умудрился искусить еще и студентку, Тамару Лопахину, ученицу первого курса. Вот оно роковое проклятие преподавателя. Шумы в голове становились все громче, еще чуть-чуть и снова придется пить таблетку.
Он взял карандаш , слегка прорисовав тело Демона и вакханалию движений на рисунке, судороги и предсмертные сладостные мучения стали еще более яркими.
Так умирают иллюзии неуязвимости, стоя на пороге бытия.
– Позовите Тамару Лопахину для обзора ее работы, остальные могут быть свободны на сегодня,– проговорил Дэн Романович, захлопывая творческие наброски ученицы.
Только бы это не закончилось, как всегда сексом.
Пусть она постарается сама замять эту историю, а я ей оставлю шанс стать художником.
