Савелий Баргер - Море слов сокровенного смысла. Переводы

Иллюстратор Светлана Анатольевна Груздева

© Савелий Баргер, 2019

© Светлана Анатольевна Груздева, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-0050-8976-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хочу, чтоб вечно длилась красота,

Чтоб роза никогда не умирала,

Чтоб время покорилось – мысль проста,

Пускай наследует ей роза моодая.

Но ты, наследник этих ярких глаз,

Своею красотой ты удостоен,

Средь изобилия испытываешь глад,

Ты враг себе, жестокий пустотою.

Орнаментом одарен ты природой,

Но столь безвкусен у тебя источник,

Тобою смысл зарыт в пустой породе,

Как деревенщина ты поступаешь точно!

Как жаль, что гибнет от обжорства мир,

Мир, веселящийся среди могил.

И сорок зим когда-нибудь пройдут,

Морщинами покроется чело,

Наряды юности тогда падут,

И лишь лохмотья время сберегло.

Вопрос услышишь: где же красота?

Где все богатства прежних тучных лет?

В глазах ответом будет пустота,

И тщета похвалы, которой нет.

Но если б ты ответить мне могла,

Что красота заслужена вполне,

Что старости напрасная хула —

Прощение прекрасных прежних дней!

Ты выглядишь живой, живая, как стена,

Пусть кровь тепла, душа же холодна.

Когда ты проживёшь все сорок зим,

Морщины бороздят твоё лицо,

Наряды сбросишь ты и рубищем своим

Ты поразишь моднейших молодцов.

Вопрос услышишь, где ж ты, красота?

Где все богатства прежних тучных лет?

В глазах ответом будет пустота,

Ведь не сумел ты подготовить свой ответ.

Вот если б ты ответить всё же смог,

Была краса заслуженной вполне,

Та старость, что пришла на твой порог —

Прощение прекрасных бурных дней.

Ты жив, как камень, что лежит в стене,

Кровь горяча, но холод в каждом дне.

Как хочет отдохнуть в конце пути бедняк,

Зову я смерть, уставши жить вот так:

Ни смеха, ни улыбки нет в весельи,

От веры отрекаются в бездельи,

Вот честь в позоре, честность неуместна,

Девичья добродетель неизвестна,

И совершенство опозорили, раздев,

Колеблется вдруг сила, охромев,

Искусство стало вдруг косноязычным,

Безумия контроль теперь привычен,

Простая правда превратилась в ложь,

Где фальшь, где истина, уже не разберёшь.

Устал я жить, я так хочу уйти,

Но как оставлю я любовь на полпути?

Невмоготу мне слышать, невтерпеж,

Ложь, что рядится в правду – все же Ложь,

Вот Девственность, познавшая Порок,

Но Целомудрию даёт она урок,

Искусство обнажилось донага,

А Искренность вдруг стала дорога,

Уступит Сила Немощи дорогу,

Взывает Искренность: – «Тревога!»

Добро уже не борется со Злом,

И Разуму совсем не повезло,

Здесь Честность перестала быть в чести,

Защитой Доблести не быть, её прости.

Готов я умереть, пойти ко дну,

Но как тебя оставить здесь одну?!

Ты в зеркале увидишь образ свой,

Есть время, чтобы с ним поговорить?

Получишь от него совет простой:

Себя старайся в жизни повторить.

Ты не старайся обмануть весь мир,

Мир презирает пашню без зерна,

Самовлюбленный – сам себе вампир,

Сойдешь в могилу иль сойдешь с ума.

Ты отраженье матери своей,

Воспоминанье о её весне,

Узнаешь в зеркалах грядущих дней

Себя в слегка мерцающем огне.

Ты жив, пока есть память про тебя,

По одиночке вовсе не скорбят.

Зачем, красавец, зря потратишь ты

Своё наследство – прелесть красоты?

Тебе доступно, что нельзя Природе,

Как откровенье, как глоток свободы.

Прекрасный скряга, не пренебрегай

И не скупись растрачивать дары,

Ты прибыли себе не возжелай,

А деньги в жизни – для такой игры.

Своим путём идёшь совсем один,

Себя стараешься ты обмануть,

Останешься чужой и нелюдим,

Когда судьба зовёт в последний путь.

Твоя краса в могилу за тобой,

Ты сам распоряжаешься судьбой.

Союз интимный сердца с парой глаз,

Союз, что утвержден на небесах,

Мне стоило увидеть твой портрет,

Моложе сердцем стал на много лет,

И сердце бьётся чаще и быстрей,

И сразу взгляд становится острей.

Твоё лицо, что в череде картин,

Как скряга, им любуюсь я один,

Портрет, что сердцу, как волшебный пир,

Он сердцу заменяет целый мир!

Мои глаза, как гости на пиру,

Поддержат мысли нежную игру.

Мысль о тебе, что спит в моих глазах,

Пусть в сердце будет словно падишах.

Ты мне нужна так, как нужна для жизни пища,

Так ждет дождя иссушенная пашня,

Ведут войну, но люди мира ищут,

Уверен скряга: все его богатства жаждут.

Он горд, он рад, но всё же в беспокойстве,

Что сын его наследство промотает,

На людях быть с тобой – одно расстройство,

Как хорошо с тобой наедине – лишь сердце знает.

Затеять пир у мира на глазах —

И так убить свой голод, свой пресытя взгляд,

Владея без разбора всем подряд,

Пусть жажда жизни одолеет страх.

Я без тебя тоскую день за днем,

В душе моей всё сожжено огнем!

Покажет зеркало твою красу,

И как напрасно тратишь время ты,

Как книга, что содержит пустоту,

В той книге лишь напрасные мечты.

Морщины отражаются в стекле,

И тени, что глядят тебе во след,

Вновь смерть тебе напомнит о себе,

О вечности, с которой ты в борьбе.

Не может память чудеса хранить,

Свершат минуты, то что ты найдёшь,

Не стоит мысль, что нянчил ты, бранить,

Что новое знакомство заведёшь.

Чем чаще смотришь на свои черты —

Творишь богаче книгу жизни ты.

Тебя я называл своею музой,

Поэты подхватили мой почин,

Такую помощь назову обузой,

Обидеть музу вовсе нет причин.

Твои глаза заику петь научат,

И камень вдруг сумеет полететь,

Добавят перьев ветру-самоучке,

Мелодией взорвется коростель.

Я вовсе не горжусь, что сам я создал,

Твоё влияние ценю на этот мир,

Да, пусть почёт сполна и мне был воздан,

Но только твоего таланта стиль мне мил.

Твоё искусство моего изящней,

Мой грубый стиль ты исправляешь чаще.

Мне лучше бы грешить, коль грешным меня мнят,

Перебирая все грехи подряд,

Пусть осуждают только лишь за дело,

Чтобы молва напрасно не задела,

Ну почему чужой порочный глаз

Меня лишает удовольствия подчас?

За слабостью моей шпионят слабаки,

Свои пороки осуждать им не с руки,

Я – что я есть, я грешен или нет,

От грешников я не приму совет,

Уверен, что я прав, когда они не правы,

Судить меня, нет, не имеют права!

Пусть торжествует мировое зло,

Все грешны, но кому-то не везло.

Глаза любимой, нет, на солнце не похожи,

И губы, нет, я не сравню с кораллом,

Как снег бела, да, грудь её тревожит,

А чёрный локон – ночь темнее не видала.

Я видел розы родом из Дамаска,