Филипп Силин не был готов умереть в сорок три года. Наверное, и в восемьдесят три не будет готов, но сейчас это как-то особенно тяготило. Вначале он не смог определиться со временем суток. Гребаная «машина времени» всегда подлавливала его на полпути к дому. Только Филька стоит с корешами, самогонку хлещет, и – бац! – уже утро, а Филька у собственной калитки просыпается. А может, он и вовсе в другое измерение попал? Был у них один случай. Семен Плотников выпил с мужиками и сгинул. Кто говорит, что его Иные забрали, а кто – в болоте утоп. Только Филька знал – Плотников в другом измерении. Да и огни над деревней – никакие не инопланетяне. Огни – разведчики из параллельного мира.
Когда это началось? Трудно сказать, тем более в том состоянии, в котором зачастую пребывал Силин, но в дни просветления он осознавал, что все началось с кодировки у доктора Соколова. Точнее, со срыва Фильки. Да, так и есть, за ним начали следить сразу же после того, как он раскодировался, так сказать, расторгнул договор в одностороннем порядке.
Филька сел и схватился за голову. Головная боль могла быть результатом какого-нибудь эксперимента. Он вспомнил вывеску в кабинете Соколова. «Ночной эксперимент» поможет вам сохранить семью», – гласила надпись на плакате.
Силин ощупал себя, потом то, на чем сидел. С правой стороны оказалась трава, а с левой… Черт! Рука залезла во что-то теплое и вязкое. Он поднял ее и понюхал ладонь. Черт! Чья-то блевотина! Не трудно догадаться чья. «Конечно, они влезли мне в голову, поэтому я и облевался», – подумал Силин, развернулся и выставил перед собой руку. Забор. Очень хорошо. Наверняка в другом мире еще не научились делать такие добротные заборы, как в Першине.
Он поднялся по эволюционному прорыву в першинском заборостроении и посмотрел вверх – над лесом появились огни. Сначала один, едва заметный, потом еще, еще и еще… Филипп насчитал семнадцать. Огни становились все ярче и увеличивались в диаметре. В деревне посветлело, как днем.
«Следите, суки!»
Теперь Силин был уверен на сто процентов – его похищали и, возможно, даже вживили в него какой-нибудь чип. Он не знал толком, что такое чип, но считал, пока эта херня будет в нем, они не отстанут. Большинство огней постепенно погасло, а оставшиеся тускло освещали крыши домов и одинокого путника – Фильку Силина.
«Ночнички, бляха! Надо к Сычихе сбегать, самогоночки взять и мозги промыть. Чего вражеские чипы могут бояться, так это нашей родной самогоночки».
Освещенный призрачным светом оккупантов из параллельного мира, Филька вприпрыжку потрусил на другой край деревни, к Клавдии Афанасьевне Сычевой. Он передвигался осторожно, стараясь на всякий случай быть все время в тени строений. Филипп прекрасно понимал, что, пока не выпьет самогонки, чип будет выдавать его. Последние пять метров до избы Сычихи Силин пробежал, низко пригнувшись, прижался к стене дома и выпрямился в полный рост. Теперь дело за Сычихой. А если она заартачится и не даст самогонки? Тогда все – пиши пропало!
«Я ее убью! Убью и возьму столько самогонки, сколько смогу унести».
Сычиха закрыла даже ставни. Боится, наверное, что пришельцы ее для опытов заберут и выведают рецепт самогонки. Филька постучал по расписной ставне, и каждый удар мгновенно отдался колокольным звоном в голове. Вдруг он заметил, что ставни просто прикрыты. Раздвинул одну и постучал в темное окно. Сначала тихо, затем сильнее, настойчивее.
– Сука старая, не торопится, – буркнул себе под нос Силин. – А куда ей торопиться?
Из темноты выплыло бледное лицо старухи и так неожиданно, что Филька даже отшатнулся. А что, если Сычиху уже завербовали? И она его отравит?
– Чего тебе? – открыла окно Сычиха, и на Фильку сразу пахнуло первачом.
Нет, не завербовали.
– Слушай, Сычиха, опохмели, – попросил Силин.
– Много вас таких! Долг вернешь, тогда и приходи. – Старуха потянула створку окна на себя, но Филька изо всех сил уперся в оконную раму. – А ну убери руки, пьянчуга проклятый!
– Сычиха, я ведь по-хорошему прошу.
– Я тебя, козлина, пока тоже по-хорошему прошу! Щас Федьку кликну, он тебе морду твою наглую враз подправит.
Федька жил с ней по соседству, через три дома. Значит, ее сынок в городе.
– Сука, дай самогонки! – крикнул Филипп.
– Помогите! Убивают! – завопила старуха, но резкий удар отбросил ее в глубь комнаты.
Филя быстро перемахнул через подоконник, переступил через лежавшую на полу хозяйку и подошел к облезшему буфету. От огней «разведчиков» в комнате было очень светло. Точно, следят! Он открыл дверцу буфета и увидел на полках бутылки с мутной жидкостью, стоявшие в несколько рядов. Схватил одну, вытащил пробку, скрученную из газеты, и сделал пару глотков. Свет за окном начал меркнуть, и в комнате слегка потемнело.
Вот так-то!
Вдруг Филька услышал шевеление за спиной и резко обернулся. Что-то маленькое пробежало по Сычихе. Может, кошка? Все еще крепко сжимая бутылку в руках, он приблизился к старухе.
– Помогите! – раздался сдавленный крик, и Силин едва не выронил бутылку, увидев, что старуха начала подниматься.
– Уби… – И вопль оборвался под звон разбитого стекла.
Филя отбросил горлышко в темный угол. Ему снова показалось, что оттуда кто-то прошмыгнул под кровать. Надо побыстрее убираться отсюда! Он начал вытаскивать бутылки из буфета. Несколько упало на пол, и запах спиртного разлился по комнате, дразня Силина. Схватив шесть пол-литровых бутылок – больше не смог, – Филя выбежал на улицу, завернул за дом и огляделся – за огородом Сычихи начинался лес, где он и решил укрыться. Перебежками добежав до лесного пруда, Силин сел под ивой и еще раз посмотрел на огни. Они то гасли, то вспыхивали вновь, вызывая ощущение тревоги. Филе казалось, что за ним бегут какие-то маленькие существа. Он глотнул самогонки, отрыгнул и вдруг услышал, как в метре от него зашуршал камыш. Что-то плюхнулось в воду, и в камышах снова зашуршало, вроде справа прошмыгнул кто-то. А потом все стихло. Силин начал успокаиваться и уже собирался сесть, как шорох возобновился и стал приближаться к нему со всех сторон.
Их было множество. Берег буквально кишел маленькими черненькими существами, бегавшими на двух ножках. Большеголовые твари походили на зародышей, умеющих ходить (насколько, конечно, об этом мог судить Силин). Они надвигались прямо на Филиппа, и он, выпрямившись во весь рост, уже приготовился дать тварям достойный отпор. Но существа не остановились при виде огромного человека, а продолжали нестись на него, не прекращая издавать звук, похожий на стрекот кузнечика, только громче. Намного громче. От этого стрекотания, заполнявшего все окружающее пространство, можно было сойти с ума.
