Москвич в Южном Городе
(повесть в рассказах)
Южный Город встретил меня полями лаванды у аэропорта. Фиолетовые ряды уходили к горизонту, прямо к яркому южному солнцу. Тонкий запах пьянил и кружил голову. Я немного опешил, подтянул чемодан и сел на лавку. Достал сигарету и размял ее. Курить при таком лавандовом запахе не хотелось. Я смотрел на лаванду и не мог понять, как это вообще возможно.
– Молодой человек, купите лаванду.
Я сначала не понял, кто это говорит, но потом оглянулся и заметил сгорбленную старуху с палкой. В ее руках были сухие пучки лаванды. Один она протягивала мне.
– Всего сто рублей, – сказала старуха.
Я осмотрел поля лаванды, почесал затылок и, немного подумав, ответил:
– Зачем мне покупать лаванду, если я могу нагнуться и нарвать ее совершенно бесплатно.
– Ты что, думаешь, самый умный, так все говорят, – ответила старуха, ни мало ни смутившись, – это равнинная лаванда, а у меня горная.
– И в чем отличие?
– Горная лаванда дарит радость и смех, помогает в печали и горести, радует душу, веселит и вдохновляет, мужчинам укрепляет силу, а женщин влечет к любви.
– Зато равнинная отгоняет моль, – ответил я.
– Ну и что, – задумчиво произнесла старуха, потом вздохнула и прошептала: – Купите лаванду?
– Куплю.
В Южном Городе тяжело снять квартиру, к тому же я хотел дом или полдома. Сидя в Москве, я подолгу рассматривал фотографии домов, но либо они были на горе, либо уходили в считанные часы. К тому же, мой друг Платон, коренной житель Южного Города, писал мне в ватсапе, что Южный Город – это рассадник мошенников. Не успеешь поднять глаза, как тебя разуют, разденут и пустят по миру. Поэтому, когда прекрасный вариант в центре Южного Города вдруг всплыл на «Авито», я тут же по прилету позвонил.
Трубку долго не поднимали, потом вдруг заиграл «Владимирский централ» и какой-то хриплый голос с характерным акцентом, даже не дослушав, что я хочу спросить, произнес: «Слушай, приезжай, сам все увидишь». Я не хотел ехать, голос с акцентом меня пугал, но по фотографиям двухуровневый дом был так хорош и респектабелен, что я сдался и поехал.
Ровно в 17:00 (время встречи) я был на месте. Никого не было. Я выждал десять минут и позвонил, трубку не брали, рядом со мной проехала «шестерка» с группой кавказцев и две ментовские машины. Одна из ментовских машин остановилась около меня и простояла пятнадцать минут. Стало смеркаться. Я решил пойти домой, но только я отошел на пятьдесят метров от места встречи, как мне позвонили, будто все это время зорко следили за мной.
В этот раз ангельским голоском говорила женщина-агент, и я не мог ей отказать. Я дождался агента и пошел смотреть жилье, хотя уже стемнело.
Да, это было шикарное жилье. Два этажа, камин, автономное отопление, дубовая лестница, бильярд, сауна, бассейн! Разве я мог отказаться от подписания договора?
Женщина привела меня в офис. Странное пугающее здание на отшибе южного города. В офисе сидели юристы, похожие на уголовников. Дом они сдавали по доверенности, доверенность была на аддис-абебском языке, паспорт владельца на хинди, свидетельство о владении португальское.
Но сауна! Но камин! Но бассейн. Я подписал, а чего не подписать, если кинут, то на месяц, а тут сауна, бассейн, камин!
Потом мы шли с агентом по Южному Городу, она была рада и взволнована, читала мне стихи аддис-абебского поэта, а я был мил и нежен с ней.
В Южном Городе есть свой Арбат. В любом Южном Городе есть свой Арбат. Он пешеходный. 18:30. Все кафе, рестораны и таверны забиты чиновниками, студентами, отдыхающими и праздными бездельниками. Они пьют красное десертное вино, едят жареную ставриду, алуштинский инжир и ялтинские персики. Кое-кто рассматривает картины художников, кое-кто сидит на скамейках и курит. Звонят колокола ближайшего храма. И вдруг по пешеходному Арбату на приличной скорости несется грузовая «газель». За рулем кавказец, в кузове рабочие в оранжевых спецовках. Из динамиков, заглушая звон колоколов, несется: «Девочка моя, как я тебя люблю. Девочка моя, вернись ко мне».
Я сижу и пью кофе с молоком на улице Горького или Гоголя (я еще плохо разбираюсь в улицах Южного Города) возле музыкальной школы и слушаю, как ребенок играет Шопена. В темноте (точнее, под светом фонарей) Шопен звучит слишком бравурно для ночного города, но мальчик (надеюсь, что это мальчик, даже не знаю почему) очень старается. Напротив, через дорогу, драматический театр в виде корабля. Наверное, в таком театре на сцене бушует море и плывет корабль с алыми парусами. Специальные установки нагнетают воздух, паруса раздуваются, корабль на невидимых колесах скользит по сцене. На корме стоит Ди Каприо, заламывает руки и кричит: «Где же моя Ассоль?». Хотя странно представить Ди Каприо на сцене городка. Хотя почему бы и нет. С Ди Каприо благодаря столичным зажиточным спонсорам подписан внушительный контракт, и вот он уже в роли Грея заламывает руки на корме бутафорского корабля и требует немедленной встречи с Ассоль, но Ассоли почему-то нет. Ее ворчливая мать-старуха с утра сходила на центральный рынок и купила десять килограммов синеньких, и теперь Ассоль в огромных медных тазах весь день варит овощное рагу и закатывает на зиму в пол-литровые банки. Какой тут Ди Каприо.
Перед зданием администрации города подростки играют в волейбол. Никто их не трогает, никто не гоняет. Подростки со всей дури лупят по мячу, и кожаное чудовище взлетает выше второго этажа. Я представил, что на Красной площади в Москве собрались хипстеры. Вместо поглощения кофе глубокой прожарки с обезжиренным соевым молоком они, подогнув узкие брюки, гоняют футбольный мяч. Тут же едут наряды милиции, суровый ОМОН, стуча дубинками о пластиковые щиты, все плотнее сжимает кольцо вокруг хипстеров. Хипстеры волнуются, но пинают мяч. ОМОН сжимает кольцо, вдруг мяч полетит в Спасскую башню, где сидит Верховный главнокомандующий, склонившись над картой мира. Если мяч попадет в Верховного главнокомандующего, в стране начнется голод и мор.
В Южном Городе никто не боится волейбольного мяча, подростки просто играют, а ленивые охранники не обращают на них никакого внимания.
Я не очень правильный человек. В Южном Городе я первым делом иду на рынок. Я люблю фиолетовый зернистый инжир, медовые податливые персики, продолговатый бордовый кизил, морщинистые грецкие орехи, мягкий говор беззубых торговок, шоканье и тюканье. Сегодня я встал в семь утра и думал по холодку сходить на рынок. Я шел по пешеходным улочками, потом пересек проспект и оказался на широкой площади около огромных зеленых закрытых ворот. Сквозь решетку были видны пустые прилавки, тишина и забвение, независимые ленивые кошки и лохматые собаки. «Ну вот, – подумал я, – они закрыли рынок». Кто они, я не знал. Они представлялись мне властными, могущественными и всесильными, как греческие олимпийские боги. Пошел тогда в табачный ларек рядом с рынком (сигареты все равно надо где-то купить). Покупаю в ларьке сигареты. Прошу армянина:
