Негромкий писк, доносящийся откуда-то извне, сумел привлечь моё внимание. Я увидела маленького пернатого воробушка, что весьма уютно пристроился по ту сторону прозрачного толстого окна. Чудная, маленькая птичка. Он вылупился на меня своими чёрными глазами-бусинами, в которых отражался свет, но разглядеть в них что-либо ещё представлялось невозможным. Его перья такие крошечные и аккуратные, по окраске своей напоминающие молочный шоколад. Наверное, без этих перьев он был бы меньше ещё раза в два. Я смотрю на него, он смотрит на меня. Игра в гляделки. Впервые играю с птицей. Чисто из-за чувства откровенной скуки, что нахлынуло на меня в это субботнее утро со страшной силой.
Кстати, стоит отметить, что это субботнее утро выдалось на удивление теплым. Именно на удивление, потому что такую погоду застать в городе, в котором я живу – возможность очень редкая. Обычно Питер буквально купается в дождевых потоках, используя их как душ и воду для питья. А сегодня – солнце… Его золотистый круг величественно возвышается над не столь большим холмом в Парке Трёхсотлетия. Я, не контролируя своих действий, касаюсь стекла ещё и указательным пальцем правой руки, чем очевидно и заставляю бедное животное вздрогнуть. Тот аж весь насторожился, враждебно ощетинив свои перья, словно бы те являлись бронёй, способной его хоть как-то защитить. Быть может, малыш действительно думает так. Конечно же, я не собираюсь нападать на него или вредить ему ещё каким-либо образом. Однако воробушек, судя по всему, не желая верить моему тёплому дружелюбному взгляду, гласящему извинение и предлагающему перемирие, тут же вспорхнул и исчез в бескрайнем голубом небе, так быстро, словно никогда прежде тут не появлялся. Вздыхаю. Ловлю себя на мысли о том, что сейчас больше всего на свете хотела бы оказаться снаружи, прогуляться по парку под лучами утреннего солнца.
Наверное, здорово быть воробьём. Умеешь летать, можешь смотреть сверху вниз на других людей, маленьких и немного неловких, жить простой беззаботной жизнью, в обязанности которой входит по большей части только поиск червей для собственного пропитания. Никаких забот, никаких обязательств, только полная свобода действий.
Внезапно я слышу чьи-то шаги и отрываюсь от своих спонтанных мыслей. Точнее сказать, не шаги, а самый настоящий топот где-то в глубине коридора. Чьи-то босые ноги безжалостно скачут по голому полу, от чего вздрагиваю теперь уже я. Звук становится громче, и я понимаю, что неизвестный человек направляется в мою сторону.
– Лада, ну где ты торчишь? – дверь со скрипом отворяется, и в комнату просовывается рыжая голова моего брата Максима. Пара бирюзовых глаз с любопытством исследует помещение, словно бы я была чем-то маленьким, чего нельзя обнаружить сразу; как вдруг их взгляд, наконец, останавливается на мне. – Идём уже, все ждут только тебя!
– Да, я иду.
Я спрыгиваю с кровати и надеваю неприметно серые, но чрезвычайно мягкие и удобные домашние тапочки. Что-то я действительно слишком размечталась. Даже не заметила, как раннее-раннее утро, когда солнце ещё только сонно поднималось над линией горизонта, перетекло в более позднее, как все остальные родственники давно покинули свои постели и собрались внизу, как я осталась совершенно одна. Выхожу вслед за Максом и направляюсь в сторону ванной, игнорируя небольшую ломоту в теле. Мне стоит поторопиться, если я не хочу пропустить завтрак, а я этого уж точно не хочу.
В этой жизни вообще очень многое, что чрезвычайно важно вовремя понять, зависит от времени. Я научилась понимать это с тех пор, как моя семья неожиданно увеличилась, а жилплощадь осталась прежней. В зависимости от того, как человек распоряжается своим временем, будет складываться его дальнейшая судьба. Поэтому я стараюсь никогда не опаздывать. Меня немного удивил тот факт, что сегодня Макс пришёл торопить меня на завтрак. Он меня, а не я его. Обычно всё в точности да наоборот. Обычно я никак не могу заставить его подняться с постели, после того, как он всю ночь рассказывал смешные истории и различные страшилки своей младшей сестрице, живущей с ним в одной комнате.
К слову, с Максом мы общаемся уже очень давно – практически всю жизнь. Но живём вместе только последние четыре года. Не скажу, что я была не рада переселению в мой дом двоюродного брата, но произошло это действительно так – неожиданно для всех, начиная с меня, заканчивая им самим. «Такова была воля обстоятельств,» – невинно отшучивался он в отцовской манере, хотя на самом деле в произошедшем не было ничего смешного.
Но обо всём по порядку.
Давным-давно в семье Фроловых появилось три ребёнка. Самым старшим и единственным сыном оказался Дмитрий Сергеевич Фролов, после которого через три года на свет пришл сестрица Анна. Счастливые родители не могли нарадоваться на своих дружно растущих детей; предполагался счастливый конец. Но только родившаяся ещё через пару лет дочь Ирина поставила эту точку – яркую финальную точку. Из всех троих она была самой жизнерадостной и активной, как и надлежало младшему ребёнку в семье. Росли дружно, в обиду друг друга не давали; девочки – настоящие красавицы, старший сын – правая рука родителей и их главная опора во всём без преувеличений. Жизни всех троих сложились удачно. Дмитрий Сергеевич Фролов, мой отец, женился на моей матери, Королёвой Дарье Андреевне, самым первым. Легко сумела найти себе мужа и моя тётушка Анна – ещё в студенческие годы однокурсник Тоша Зайцев покорил её сердце. По окончанию учёбы – вуаля! – здравствуй разгульная свадьба! Тётя Ира женщина тоже была далеко не промах… Характер у неё бойкий, цепкий, взрывной. Вышла замуж она в девятнадцать – практически в нынешние мои годы , следует отметить! Её муж, Фёдор Мазур, имел некогда в распоряжении собственный ресторанчик. Вот так и жили: три семьи, по сути, являющиеся одной целой семьёй, в доброте и здравии.
Дядя и младшая тётя приезжали очень часто – на всех каникулах и не только. Мой кузен Максим казался мне родным братом – мы, можно сказать, ровесники, если не считать разницы чуть меньше чем в половину года. Родители улыбчиво заверяли, что мы, вообще-то, с младенческих лет так крепко дружны. Были ещё Катя – младшая сестра Макса, – и Оля – дочь тёти Анны и дяди Антона, самая младшая во всей нашей семейке. Жили в Питере мы и семья Макса, но в разных районах. Так взрослых жестоко разделила необходимость работать в разных местах. А вот тётя Анна с дядей Антоном жили в Ленинградской области, чуть подальше, в небольшом городке Кингисеппе, и приезжали только и исключительно летом. Их дочь, мою кузину Олю, я видела мало, но я её хотя бы помнила. Сама Оля была такой маленькой, когда нам выпала последняя наша встреча, что совершенно ясно почему знала обо мне толком лишь моё имя и то, что я её старшая кузина из Питера. Но ведь у нас целая жизнь ещё была впереди, не так ли?
