1. ПРОЛОГ
«…Я проснулась от дикого озноба и боли. Вокруг все в белой пелене. Беспомощно корчусь на кровати. Я ничего не могу понять: где я? Что со мной? Медленно сползаю с кровати. Пытась добраться до размытого силуэта двери. Хватаюсь за ручку, но пальцы тут же соскальзывают и оставляют кровавый след на хрустальной ручке.
Резкая боль внизу живота оглушает меня. Смотрю вниз. За мной от самой кровати тянется красный след. Дверь неожиданно распахивается. Крик застывает в моем горле. Две сильные мужские руки подхватывают меня с пола...
Я в ванной. На мою голову льется теплая струя, спускаясь все ниже и ниже по спине. Я пытаюсь открыть рот, ловлю случайные капли воды. Наступает облегчение, но страх выбивает дрожь на моих зубах.
Он моет меня как ребенка и настойчиво что-то бормочет. Ничего не разобрать, в моих ушах словно беруши застряли. Я беспомощно смотрю на него и спрашиваю:
– Что со мной случилось?
К горлу подкатывает рвота, сквозь глухой шум воды далеким эхом до меня доносятся еле различимые слова.
– Ничего... ты просто стала моей женой... Моя дорогая жена...»
2. ГЛАВА 1
« – Я никогда не верила в историю с Золушкой. Не верила гадалкам, картам, предсказаниям. Но... я верила в то, что от природы Я умна и не такая как все... И... меня ждет что-то необыкновенное в этой жизни. Я всегда верила, что однажды мне повезет. И так... как никому в этой жизни не везло, по крайне мере из всех моих знакомых.
– Ты за этим приехала ко мне?
– Я хочу, чтобы ты знал всю правду... Мою правду... Пианино? Разве ты играешь?
– О-о... это старое, его выбросили, я просто починил...
– Какой чудесный инструмент... – Пальцы Оксаны коснулись двух клавиш.
Мужская рука резко остановила ее.
– Так ты здесь... чтобы ... Что?
– Ты друг моего мужа и должен помочь мне... Я не убивала его... В детстве я много играла… Это помогало преодолеть страх перед одиночеством... Мои родители никогда не занимались мной.
Кристиан сел в кресло и приготовился:
– Расскажи-ка мне все с самого начала, по порядку. Так, чтобы я все понял и поверил тебе.
– Это длинная история..., и она напоминает все ту же историю… о Золушке, но с небольшой правкой – моя свадьба закончилась... обвинением в убийстве мужа. Сколько у меня времени?
Мужчина пожал неопределенно плечами и ответил:
– До утра... я весь в твоем расположении.
Оксана громко закрыла крышку инструмента и подошла к окну. Она крепко обняла себя за плечи и задумчиво посмотрела в окно. Вокруг было темно ... Мрак охватил все ... Даже ее душу ... Она готова!
Кристиан поднялся и вышел из гостиной. Его голос прозвучал откуда-то из глубины:
– Я сейчас нам приготовлю что-нибудь... только обещай, что не упустишь ни одной мелочи. Если все будет правдой, я приложу все усилия, чтобы помочь тебе вернуться обратно в Россию или остаться в особняке.
Он вернулся через пару минут, сжимая в руках два стакана.
– Я буду чай... Можно? ...
Он кивнул и ушел готовить ей чай.
...
Прошлая жизнь Оксаны завертелись как пестрая кинолента, где не была счасливый и радостных моментов ...
Год назад
Оксана устало смотрела на коричневые двери двухкомнатной квартиры, выданной папе за боевые заслуги перед страной. Это было единственным, что он смог приобрести за всю свою жизнь. В руках девушка сжимала доллары. Своим умом она смогла сегодня заработать. Ее переполняла гордость, но и страх. Обменять деньги она не решилась. Побоялась.
– Миша, прошу…
Раздался надрывающийся голос матери...
Оксана рванула дверь и влетела.
Перед ней открылась картина.
Пьяный отец в одних семейниках и в вечной тельняшке стоял на телевизоре и пытался вбить в стену гвоздь прямо в углу, прямо под потолком. Нетвердой рукой и покачиваясь, он все же стучал, пытаясь попасть по цели. Но все тщетно. Между ног он зажал большую бабушкину икону, которую до этого дня старались не показывать. Она вечно пылилась в серванте.
– Они врут... веры в них нет… – Речь отца была невнятной, так как во рту он сжимал еще один гроздь.
– Миша, Мишенька, ты же упадешь…
– Это ты упала… ты падшая… ш...
Мать стояла перед своим мужем, как перед образами святых, и сжатыми в замок руками, умоляла спуститься. Но не военная закалка держала Михаила Ивановича на ногах, а чекушка, поправившая здоровье с утра и в обед, раскачивала пространство.
– Я хочу, чтобы ты Богу молилась, а не эти свои сериала смотрела. Рабыня Изаура. Я тебя, шельма, научу Богу молиться!
На каждое оскробление приходился удар с большей силой.
Оксана остановилась в дверном проеме и спокойно смотрела на все это.
Картина ее нисколько не удивила и не испугала. К выходкам отца она давно привыкла и даже порой находила их очень забавными. Ну, где вы найдете майора в трусах, забивающего гвозди на советском телевизоре «Садко».
Единственное, о чем жалела Оксана и что беспокоило ее в тот момент, что если сейчас батя грохнется, то, во-первых, сломается телевизор, а во-вторых, он сам покалечится, или падающий молоток покалечит всех, включая мать. И все это чинить, лечить и собирать ей совсем не хотелось. Тем более скоро Новый год. И как без телевизора?
Мать уже начала рыдать, прикрывая лицо руками. Что было жалко ей? Своей молодости, потраченной на бедность, или то, что она рискует не досмотреть новый сериал очередной «Санты-Барбары»?
– Мишенька, я буду... хочешь, завтра в церковь пойдем... только слезай же… – молящим голосом причитала мать, размазывая слезы по щекам.
Мужчина посмотрел вниз. Его глаза с большим трудом находили фокус.
– Фух... В наши стены... даже гвоздь не вобьешь… Все не для людей. Не страна, а «Ж»... Кругом одно жулье...
– Пап, дай молоток, – не выдержала Оксана.
Михаил посмотрел на дочку. Ее голос вернул его в реальность, и он виновато защебетал соловьем:
– Да я че... дочь, я ничего ж… это все твоя мать... Уставится в телек, даже пожрать не приготовила.
Мать с замиранием сердца смотрела на спуск мужа, как, наверное, ждал Королев возвращения Гагарина, тут же выхватила молоток и передала Оксане. А потом принялась полотенцем хлестать мужа.
Началась бытовая потасовка с руганью.
– Бог свидетель, это ты во всем виновата. Кто "ее" в раковину вылил… – кричал майор в отставке.
– Да ты же дурной... Посмотри на себя!
– Это ты дура. Необразованная... Ты посмотри на себя... Я знаю, что ты все врешь. Сама все выпила...
Оксана смотрела на эту драму мрачным взглядом, все крепче сжимая рукоять. Ее душа при виде родителей чернела, хотя, когда-то она любила их всем сердцем. Но чем старше она становилась, тем сильнее осознавала суровые будни взрослых. Не такой жизни она хотела.
И тут на нее что-то нашло. Она подошла к телевизору и замахнулась.
Глухой удар заставил всех замолчать.
Девушка развернулась, посмотрела на предков с презрением и прошипела:
