Олег Афенченко - Моя эпоха

В своё время небезызвестный Эльдар Рязанов разразился забавной книгой под названием Мой XX Век, где он рассказал, как он был подвержен страсти своей эпохи. Увы, это была в высшей степени порочная страсть: страсть к уничтожению своей Родины, которой для него, как и для всех нас был СССР. Эту свою страсть этот любимчик страстных дамочек очень наглядно показал нам на своём пути от «Карнавальной Ночи» … через «Вокзал на Двоих», «Осенний Марафон», «Небеса Обетованные» до … «Старой Клячи». Что ж, я тоже был подвержен страстям Моей Эпохи, но это были страсти к творчеству, к созиданию, а не к разрушению.

А каким страстям и страданиям были подвержены все мы в пресловутые лихие девяностые будет изложено во второй части этой книги с названием: Перестроечные Страдания. Они, эти страдания, как небо и земля, увы, отличаются от Саратовских страданий (частушек), весело распеваемых в славные, безмятежные советские годы.

Аннотация

Проблематичность дальнейшего существования человечества в той или иной степени затрагивается уже на протяжении, по крайней мере, 20-ти лет; и она будет сохраняться и обостряться в периоды прекращения развития и начала вращения «колеса истории вспять», что, увы, несмотря на наши заклинания, оказалось (также как и «натопить белый свет») возможным в конце XX века.

В настоящей работе в почти тезисном изложении сделана попытка конкретизировать и поклассифицировать причины застойно-кризисных явлений, а также определить, наметить пути их устранения применительно к неотложным Hauptaufgaben современности.

Каким будет XXI век для жителей мира, насколько их жизнь станет лучше и богаче? А сознаём ли мы тот непростой путь развития и обновлений, который избрали для себя? Прокладывая дорогу в новое тысячелетие, протягиваем ли мы друг другу руки дружбы и взаимопонимания? Взаимопомощи? Символизируя это словами – сотрудничество, сотворчество, созидание и устойчивость развития.

Наш долг сделать все возможное, чтобы наши дети и будущее поколение приняли от нас эту священную землю еще более богатой и благоустроенной, чтобы они испытывали такие же чувства признательности и благодарности к нам, какие мы испытываем по отношению к нашим великим предкам.

Сегодня мир и глобален и тесен. Экономика объединила весь мир. Потрясение на биржах Гонг Конга тут же ощущается в Вольстрите и Нью-Йорке. Безопасность мира на ладонях тех людей, которые, несмотря на политические споры, разные недопонимания, продолжают развивать экономику, торговлю, взаимосотрудничество. Звучит призыв как колокольный набат: «Партнёрство во имя мира».

Преднамеренная мистификация общественного сознания в годы Холодной Войны подготовила благоприятную почву для восприятия прогностических сентенций, содержащихся в доисторических литературных источниках, выведя тем самым из фокуса нашего внимания и отгородив от нашего сознания прямые предупреждения и подлинные заслуживающие доверия прогнозы признанных ученых современности.

Но, благодаря усилиям учёных-гуманистов, в первую очередь, таких, как Бертран Рассел, Джон Бернал, и наших учёных-физиков, мы уже можем, с отрадным чувством, наблюдать и замечать просветление общественного сознания и, соответственно, расширение сфер его внимания. Разумеется, этому способствовал и отрезвляющий системный (экономический) кризис, напомнивший всему человечеству Великую Депрессию.

Еще в 70-х годах ушедшего столетия советский ученый ученик прославленного Резерфорда акад. Петр Леонидович Капица в докладе Лондонскому королевскому научному обществу обозначил четыре глобальных проблемы, стоящие перед человечеством. Об этом писал тогда популярный в то время журнал «Наука и техника». Определение «глобальный» означало, что отказ от решения или невозможность (неспособность) решения даже одной из них способны сделать невозможной дальнейшую жизнь на нашей прекрасной планете. Этими проблемами были, насколько мне помнится, энергетическая, транспортная, экологическая и проблема наследственности или, как выразился маститый учёный, проблема качественного потомства. При этом под наследственностью имелось в виду интегральное понятие, включавшее в себя общественное сознание, «ноосферу» Леруа-Вернадского и генную память.

Эти глобальные проблемы нашли своё отражение в деятельности Римского Клуба, о чём мы расскажем несколько позже (см. файл №18). Они также вошли в замечательный Философский Словарь Советского издания 1986года.

Столь же тревожные мысли относительно современного состояния человеческой цивилизации высказал совсем недавно академик Никита Моисеев в статье под пугающим заголовком «Мы теряем разум» с целеполагающим эпиграфом: «Настало время для очередной смены цивилизации, человеку предстоит найти своё новое место в природе». Большую озабоченность у академика, предсказавшего «ядерную зиму», вызывают процессы деградации во всех областях жизни в послеперестроечной России: «Будущее нации в её интеллекте, а Россия сейчас утрачивает именно интеллект, теряет свою опору, своё будущее». И далее: «Подрывая науку, мы ведём себя преступно не только по отношению к своей собственной стране, но и ко всему человечеству». Такими, кричащими ностальгическими нотами из глубины души, словами академик оттеняет ведущую роль советской науки среди передовых стран в годы расцвета социалистической культуры, уничтожение которой он справедливо связывает с потерей человеческим сообществом нравственной направленности: «Приоритетное развитие экологической науки и образования должно дополняться ценностной переориентацией общества». Исчезновение нравственного лидера приводит к застойным явлениям и в остальном мире: «Рынок близорук, он ценит только сегодняшнюю и завтрашнюю прибыль, а научные школы накапливают интеллект поколениями». Здесь академик допускает терминологическую неточность, непростительную для учёного, отождествляя, как это сейчас в моде, рынок с капитализмом. В целом же с ним нельзя не согласиться, когда он делает очередной неутешительный вывод: «Мы стоим на пороге вселенской катастрофы, и я не вполне уверен, что мы сможем её избежать».