Ногу пронзает резкая боль. Я вскрикиваю, тянусь рукой к ране и осознаю, что глаза заливает туманом. Словно разбавленное молоко, он застилает все вокруг, и я не понимаю, где нахожусь.
Рука касается рваной кожи, мгновенно напитываясь липкостью. Присев на корточки, бьюсь лбом о холодный металл. Сквозь туманное молоко проступает кусок ограды. Внизу – выгнутый кем-то железный прут, о который я умудрилась разорвать кожу. Рана не очень глубокая, но сильно кровит. На брюках разрез, словно не прут это, а лезвием резанули.
Озираюсь, пытаясь понять, как оказалась на кладбище.
Прислушиваюсь – тишина. Безмолвная тишина пронзает пространство и звенит по ушам. Морщусь и шарю в карманах, пытаясь найти несуществующий платок – а вдруг.
Кровь струйкой течет, заливая белые кеды. Они испорчены, такие пятна не отмыть. Снова морщусь и встаю. Мне холодно. На кладбищах всегда так?
Порез на ноге дергается. Неприятная тянущая боль усиливается с движением. Наклоняюсь, задираю штанину и резко вдыхаю холодный воздух: из-под кожи пытается вылезть червяк. Мерзкая маленькая головка нашла выход и дергается из стороны в сторону, словно нюхает воздух.
Заткнув руками рот, я чувствую, как в горле давит рвота. Червя нужно вырвать из раны, но от мысли об этом тело сводит судорогой.
– Господи, – выдыхаю я, озираясь. Помощи ждать не стоит.
Червь начинает извиваться, выдергивая длинное тельце из-под моей кожи. Штанина опускается вниз, скрывая мерзкую картинку.
Хватаюсь руками за холодную оградку и глубоко дышу. Мне страшно, хочется проснуться. Разве такое бывает в реальном мире? Но сон не отпускает, а червяк ворочается все сильнее, напоминая, что пока еще во мне.
Голыми руками я эту дрянь не буду брать. Тянусь к кусту внутри оградки, срываю лист и наклоняюсь к ране. Червяк замер, будто почувствовал неладное.
Или это просто сон и под штаниной будет просто моя нога?
Внутренне молю своего бога совершить чудо и дергаю за штанину.
Перепуганный червь прячет голову под кожу, и я с визгом роняю лист.
Как теперь эту дрянь из себя достану?
Нога начинает ныть сильней, и я отчетливо чувствую, как червь решается найти другой выход. Подхватываю листик, поднимаю штанину и, морщась, давлю на бугорок, что торчит под кожей возле раны. Червь ощутимо дергается и высовывает голову наружу. Схватив твердую, словно шляпка гвоздя, голову, с силой дергаю паразита, надеясь извлечь из-под кожи. Резкая боль опоясывает голень, когда червь напрягается всем тельцем, пытаясь удержаться. Словно длинная леска он режет мои мышцы, не желая выходить наружу. Не выпуская твердую головку, я сжимаю ее что есть силы и снова тяну. Из раны вытекает кровь. Черная, густая, с множеством мелких бисеринок. Маленькие вкрапления стекают на кеды и словно пробуждаются, коснувшись моей обуви. Воздух заканчивается в легких, когда я в ужасе понимаю, что это личинки. Их миллионы и они все, как червяк, сидят во мне.
Из горла вырывается крик и в этот миг по глазам беспощадно бьет яркий свет.
***
Щурясь от света лампы, я судорожно хватаю ртом воздух. Свет разъедает глаза, заставляя жмуриться. Сердце бьет по перепонкам, оглушая пульсирующей болью. Хватаюсь руками за ногу и натыкаюсь на холод шелкового белья.
