– Уважаемый клиент, вас приветствует служба поддержки эмиграции в другие миры! Рады сообщить вам, что ваша заявка на воссоединение с семьей была принята! Если вы не Кьяра Эрт, то приносим извинения за неудобства. Проигнорируйте этот звонок.
Бодрый автоматический голос девушки продолжал вещать о чем-то наверняка важном, но я могла лишь тихонько всхлипывать. Наконец-то! Я ждала этого одобрения четыре долгих года. Четыре года, которые были наполнены постоянной тревогой, бессмысленным сожалением и затухающей надеждой.
Четыре года назад я подписала согласие на переселение моего сына – Кайдена Эрта – в другой мир по программе «Спасение жизни». Именно тогда у моего сына выявили неизлечимую болезнь, которая привела бы к мучительной смерти в течение года или двух. Неизлечимую в нашем мире, на Земле, но не в другом.
Другие миры были открыты более десяти лет назад, но переселиться в них было очень трудно: большое количество эмигрирующих граждан вызывало бы дисбаланс, что могло привести к природным катастрофам. Поэтому правительство взяло под контроль перемещение и строго регулировало его. К тому же, иногда миры настолько разнились, что некоторые были абсолютно непригодны для проживания людей не только по климатическим условиям, но и из-за особенностей менталитета местных жителей.
Чтобы попасть из нашего мира в другой, нужна была веская причина. Например, возможность избежать смерти, как у моего сына.
Если причина считалась недостаточно серьезной, то можно было встать в очередь на переселение. Например, для того, чтобы жить вместе со своим ребенком в другом мире, нужно было прождать несколько лет.
Я до сих пор не могла забыть тот шок, когда представители власти сообщили мне, что я не смогу отправиться вместе с моим больным восьмилетним сыном. Кажется, что это произошло буквально вчера, когда я вышла из палаты сына в больнице, а меня ждали два представителя из службы поддержки эмиграции в другие миры.
– Что вы, Кьяра Эрт, не переживайте так, – притворно-сочувственно говорил тогда мужчина в идеально сидящем костюме, который даже на мой неискушенный взгляд казался очень дорогим. – О вашем сыне там обязательно позаботятся, он не первый ребенок, которому приходится отправляться в другой мир одному.
– Но… но ему всего лишь восемь, – я могла лишь растерянно шептать. До того, как болезнь выявили, я больше года моталась с сыном по разным больницам, пытаясь понять, почему ему плохо, параллельно работая. Мои моральные и физические силы были на пределе, потому быть уверенной и решительной в момент диалога с властями совершенно не получалось. Да и, если бы получилось, результат остался бы прежним. – Он болен, ему трудно общаться с людьми после того… после того, как отец нас бросил. Он очень замкнутый мальчик, как он… И это же другой мир, абсолютно другой мир, где все будет иначе! Мало ли, какие опасности его будут ждать?
– Кьяра Эрт, мы не можем отправить сразу двоих людей. Нам приходилось разлучать с семьей и трехлетних малышей. Врата перемещения – вещь хрупкая. Если мы не будем строго контролировать, кого отправлять в другие миры, то рано или поздно они сломаются. И у таких детей, как ваш сын, не будет шанса на излечение, – со мной заговорил второй мужчина. Его холодный спокойный голос был куда лучше, чем лживый первого. – К тому же, мир магический. Детям обычно нравятся такие миры, уважаемая Кьяра. Этот мир во всем похож на наш, при перемещении детей мы особенно внимательны, так что волноваться не стоит. Там будет интересно, спокойно и безопасно. А главное – ваш сын получит шанс на полноценную и длительную жизнь. Вы же понимаете, что…
Мужчина на секунду замялся, явно не зная, как выразить то, что выбора нет.
– У меня нет выбора, – закончила я за мужчину. – Если он пробудет здесь еще немного, то умрет.
– Верно. Но вы сможете подать заявку на эмиграцию для воссоединения с вашим сыном сразу же, как только подпишете согласие на его перемещение в другой мир. Потом у вас будут еще сутки, чтобы объяснить ему все. Но, как я уже понял, он удивительно разумный ребенок для своих лет. Когда ему позволили выйти из палаты, он сразу спросил, не к нему ли мы в гости. Поэтому, уважаемая Кьяра, вам останется лишь подтвердить его догадку.
Да, мой сын и впрямь был умен. Как бы я не скрывала свои эмоции, он все заметил и осознал, что его болезнь очень серьезна. Да и врачи с медсестрами не скрывали сочувственных взглядов.
Поэтому я подписала договор. Быть в разлуке с ребенком очень трудно, но наблюдать, как он умирает, потому что ты боишься отпустить его, как он умирает по твоей вине, – это было бы поистине невыносимо.
Но я дождалась! Вытерев (точнее, размазав) беспрерывно текущие слезы тыльной стороной руки, совершенно отвратительно шмыгнув носом, я зашарила по туалетному столику, выискивая салфетки. Глаза все еще застилали слезы, и я практически ничего не видела, так что на ощупь было быстрее. Вытерлась и посмотрела в зеркало – этого и следовало ожидать: красный нос, опухшие и заплаканные глаза, но вид счастливый почти до безумия. Нет-нет, в таком виде я не могу показаться на глаза службе эмиграции – еще заставят психолога проходить перед отправкой. Хотя, если я правильно помню, перед отправкой одобрение этого специалиста все равно необходимо.
Быстро приведя себя в порядок, я схватила сумку с документами, ключи от машины и вылетела из своей квартиры. Даже если мне предложат прямо сейчас отправиться на встречу с сыном, то этого хватит: при перемещении в другие миры нужно было брать исключительно себя. Все другие вещи запрещены.
Осталось только уладить формальности, и я смогу впервые за четыре года обнять своего сына. Как он там? Как выглядит? Кто за ним присматривал все это время? Смог ли он справиться со своей болезнью?
Хотя, конечно же, смог. Его отправили в мир второго класса, где господствовала магия, где не было войн между людьми, а за детьми было кому присмотреть. По крайне мере, так мне сказали агенты из соответствующей службы. И у меня не было никаких причин им не верить. Наше правительство действительно заботилось о своих людях, прилагая максимум усилий, чтобы сохранить здоровье и обеспечить комфортную жизнь. Поэтому я была уверена, что с моим сыном обязательно все будет хорошо. А когда мы будем вместе, то еще лучше!
В машине мне пришлось сделать пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и попасть ключами в замок зажигания. Как я не превысила скорость, как не врезалась во что-нибудь, как смогла затормозить на красный, а не мчаться быстрей? С трудом, с огромным трудом. Лишь понимание, что спешка может стоить жизни, как-то сдерживало меня.
