Николай Силков - Моя жизнь. Воспоминания

Корректор Петр Александрович Силков

© Николай Лаврентьевич Силков, 2018

ISBN 978-5-4490-5452-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта книга подготовлена и выпущена внуками Николая Лаврентьевича Петром и Дмитрием Силковыми уже после его смерти 09.03.2013 года. Нам хотелось, чтобы его труд не пропал даром. Мы верим, что человек живет, пока живет память о нем. Надеюсь книга станет неким памятником его не простой жизни, отражением безвозвратно ушедшей эпохи, назиданием следующим поколениям.

Труд будет интересен прежде всего многочисленной родне рода Силковых, разбросанным по миру, потомкам людей, встреченных Николаем Лаврентьевичем на своем длинном жизненном пути, жителям Сибири и Урала, где он провел большую часть своей жизни, интересующимся Великой Отечественной Войной людям, в частности Ленинградским фронтом, да, наверное, и многим другим…

Силков Николай Лаврентьевич похоронен в местах, ставших ему родными, рядом с любимой женщиной Перцевой Анной Михайловной на деревенском кладбище поселка «Сосновый бор» близ села Писанец.

Фото могилы Силкова Н. Л. и Перцевой А. М.

Я, Силков Николай Лаврентьевич, 10.06.1914 года родился в семье крестьянина в селе Кучерово, бывшее волостное село Конского уезда Красноярской губернии, ныне Красноярский край. Пишу о своем селе, о людях которых знал, о своей родне, о чем рассказывала моя мать, о пройденном пути моей жизни. Много еще на земле Иванов непомнящих родство. Я являюсь единственным связующим звеном многочисленной родни…

В 18 веке началось великое переселение людей из западных областей. Этому способствовала реформа Столыпина. В частности, из Белоруссии и центральных областей люди ехали в Сибирь на вольные и богатые земли. Богатые лесами, водой, дичью и рыбой.

Все это пришлось осваивать: корчевать, распахивать, строить.

Вначале послали ходоков, вернувшись, они рассказывали о богатствах Сибири: обширных землях, могучих реках, нетронутых лесах.

Сговаривались семьи, родня, близкие знакомые и собирались в далекий путь.

Я думаю, что тогда правительство давало подъемные переселенцам по реформе Столыпина.

Ехали семьями. Весь скарб – сундуки, кадки, корыта, ведра, инструмент и др. имущество – везли на подводах, некоторые вели коров. Дети и женщины на телегах, молодые шли пешком. Путь был долгим. Делали небольшие остановки – нанимались на работу у богатых, затем продолжали путь. На зиму останавливались, снова нанимались. В основном занимались ремеслом, заготовкой леса, рыбалкой, обмолачивали хлеба, чинили телеги. К весне готовились в новый путь.

Из Могилевской губернии ехала наша семья: отец – Лаврентий Филиппович 1868 г.р., мать – Ефросинья Васильевна 1870 г.р., малолетний Филипп 1895 г.р., братья отца – Роман 1875 г.р. и Мина Филиппович 1888 г.р., Пелагея 1877 г.р. – сестра отца.

ФОТО 1. МАТЬ ЕФРОСИНЬЯ ВАСИЛЬЕВНА

Роман с женой был отдельно, везли дочь Лукерью. Жена его была из богатой семьи, делать не могла ничего, а может ленилась.

Зять Гарцун Антипович с женой Ганой 1866 г.р., двоюродные братья – Исаак и Федос; двоюродные братья матери – Фома Артёмович, Аркадий Артёмович, Дмитрий Артёмович и Тит Артёмович – все ехали вместе. А также соседи Курты – Афанасий с сыновьями Алексеем, Трофимом и Афанасием Антроповы. Антропов Алексей был моим крестным. Поселились тоже в с. Кучерово. Все прописались в Енисейской губернии, Канском уезде, Кучеровской волости.

Отец, Роман, Курты прописались в Кучерово, дядька Аркадий, Фома в Богучанах, двоюродные братья матери и Дмитрий в Тинской, Гарцун в Волково. Волково – небольшое село у реки Тагаш, которая сильно весной разливалась. Со стороны Кучерово была гать. Шло строительство железной дороги, вот дядя Дмитрий туда и устроился, в последствии стал мастером околотка, а в войну был отправлен на дальний восток. Вначале построили хату с сенями нам, помогали и соседи. Дядька Роман был столяр, двери и рамы – все делал сам. Хата стояла на краю деревни, два окна на улицу, три – во двор. Фундамент из лиственницы. Сени были обширные, теплые, все в них и хранили – сундуки, лари, кадки. Родился я в старой хате, потому, что помню, как строили новый дом – пятистенный, большой, крытый тесом.

ФОТО 2. СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ

В первой половине дома два окна выходили на улицу, во второй три – во двор, три – на улицу. Позднее были пристроены сени с маленьким окном и лазом на чердак.

На окнах красовались ставни, которые отец прикрывал днем от солнца. Перед окнами – палисадник. С отцом в доме жили брат Мина и сестра Пелагея. Позже рядом построили хату дядьке Роману, только забор их разделял. Через дорогу, напротив построили избу Курту Афанасию, впоследствии в ней жил его сын Апанас, а отца поселили в задках в столярной мастерской где он занимался работой и обслуживал все село. Сыновья его занимались землепашеством. Напротив, у переулка хата Тищенко Данилы, через переулок хата Шупенков. Старший из сыновей – Яким Шапок, ровесник Филиппу, был писарем, а позднее служил в ГПУ. Младший – Дмитрий – ровесник Игнату, они даже служили вместе в Благовещенске. За домом Шупиков находилась усадьба нашего зятя, дяди Федоса Матузко. Выше жил Локотенко Федор. По правой стороне – Курта Алексей, затем Воронцовы. За Афонасом Курта – Абрам Воронцов. За Романом – усадьба Силиковых. Пронины, Сумаки, Мисковы – вот наши соседи. По правой стороне поселка протекала речушка Таежная с очень чистой ключевой водой. В те времена на все домашние нужды таскали воду из речки, колодцев не было.

Дядька Дмитрий был мастером околотка и в то время жил в казенном доме, позже, на пенсии, построил свой дом.

Исаак Терентьевич после гражданской войны, когда он руководил партизанами, уехал в Канск. Вскоре за ним переехал и Фома. Они вместе занимались извозом. Детей их я не знаю.

Мне хорошо запомнилось как мы с отцом приезжали в Тинскую, привозили дядьке Дмитрию сено, муку. Они держали корову, тетя Лиза угощала нас всякой стряпней и вареньем, которое очень любила варить. Отец всегда привозил с собой баранки. Позже, когда я учился в Канске и на каникулы ехал домой, то часто останавливался у дяди на ночлег, а утром шел домой пешком. Иногда, когда был не один, шли со станции всю ночь и к утру были дома.

Землю давали только на мужчин по пять десятин, меня тогда еще не было, поэтому мне доставалась по наследству доля отца. У нас было 15 десятин земли. В то время, вплоть до коллективизации, была община, староста, блюлись традиции. Все решали сообща, когда сеять, пахать и даже когда идти в лес за ягодами или кедровыми шишками. Разработка пахотной земли велась даже тогда, когда я уже был юношей. Помимо пахотных наделов был отруб и сенокосные угодья. Со своего отруба мы пилили лес на строительство, заготовляли дрова, дранку, которой покрывали крыши хат и сараев. В нашем отрубе был яр и протекал ключик. В яру мы ставили стога сена. На взгорье росла клубника, которую собирали корзинами, много брали черемухи. Черемуху толкли в ступе, клубнику сушили и зимой стряпали пироги.