Ранним майским утром, на подоконнике лестничного пролёта между вторым и третьим этажом факультета иностранных языков сидела красивая девушка. Её звали Чаман. Она моя однокурсница, но учится в параллельной группе. Обычно она всегда опаздывала на пары, и в такую рань видеть её на факультете было немного необычно.
– Привет, чего не спится? – шутя поприветствовал я её.
– Я тебя жду.
– Чем могу служить? Опять упражнения по грамматике?
– Латофат вчера пыталась отравиться, еле откачали. Она спит в общаге, доктор сделал ей промывание.
Я присел рядом с Чаман. Она чуть отодвинулась, подобрав под себя длинную, до пят, юбку цвета хаки. Затем, повернув ко мне своё тонко очерченное лицо, вопросительно уставила на меня свои светло-зелёные глаза. За четыре года учёбы она была единственной девушкой, с которой я мог откровенно говорить на любые темы. Её мать была русской, а отец – таджик, с Памира. Всем известен факт, что дети от смешанных браков обычно рождаются очень красивыми и, чаще всего, интеллектуально одарёнными. Чаман была одной из таких девушек.
– Чаман, если Латофат суждено быть со мной, или мне суждено быть с ней, то мы непременно встретимся… и будем вместе. Если нет… А притворяться, что я её люблю, я считаю, было бы аморально.
– А ей каково, ты представляешь? Влюблённая девушка – всё равно что глухая, она ничего слышать не хочет, кроме своего сердца…
– Чаман, это только в индийских фильмах всё заканчивается свадьбой, а в реальной жизни очень много историй о грустной и безответной любви…
После этих слов она долго и пристально смотрела мне прямо в глаза. Так смотрят девушки, которые предельно искренни. Люблю я смотреть в такие глаза…
– Ну, вообще-то, вы, парни, слишком жестоки. Иногда можно и притвориться, ради… Ну, хотя бы ради временного счастья! Знаешь, девушки иногда на всё согласны, лишь бы быть рядом с любимым. Коротко ли, долго ли, но быть со своим единственным…
– А потом что? Горькое разочарование? Нет, я не хочу никого разочаровывать, – тихо произнёс я.
За окном прогремел утренний майский гром, и крупными каплями начал накрапывать дождь. Чаман чуть приоткрыла окно, задев мокрую ветвь чинары. Запахло прохладой, дождём и мокрым асфальтом.
По лестнице начали подниматься студенты. Коридор института потихоньку заполнился тем весёлым студенческим шумом и беспричинной радостью, которая бывает только в ранней юности.
Мы поднялись на третий этаж, подошли к расписанию занятий в стеклянной раме и узнали номер аудитории, где у нас должна была быть лекция по теории грамматики английского языка. Предмет, который до сих остаётся для меня неразгаданной загадкой.
В аудитории Чаман села рядом со мной.
– Дай мне какой-нибудь свой конспект, я хоть притворюсь, что пишу что-то.
Вот такая она была, Чаман – чуть с ленцой, но училась отлично. Одно слово – талант (а может, потому, что она родилась в смешанном браке?).
В класс вошла профессор Гогошидзе и сразу после приветствия строгим голосом начала читать лекцию.
Шушукались ещё сонные студенты. По металлическому подоконнику снаружи стучал весенний дождь. Прямо за окном мокли огромные чинары. Пахло влажным душанбинским воздухом.
Чаман несколько раз, привалившись ко мне плечом, заглядывала ко мне в конспект, и, выискивая ручкой нужное ей слово, переписывала к себе в конспект. И таким образом у меня всегда оказывалось два конспекта с одной и той же лекцией. Одна лекция, написанная мной, другая – написанная Чаман, но в моей тетради. Но я к этому давно уже привык.
