В мечтах о красивой жизни Фрэнклину Флетчеру представлялись прекрасные женщины и тигровые шкуры. На крайний случай он был готов отказаться от тигровых шкур. К сожалению, прекрасные женщины оказались столь же редки и недоступны. В конторе и в доме, где он снимал жилье, девушки походили на серых мышей, склочных кошек или инфантильных котят – или же невнимательно читали рекламные объявления. Другие ему не встречались. В свои тридцать пять лет он сдался и решил, что надо искать утешения в хобби, пусть это и было весьма неравноценной заменой счастью.
Он прочесывал сомнительные окраины города, разглядывая витрины антикварных магазинчиков и лавок старьевщиков и гадая, что бы ему такое начать коллекционировать. В каком-то убогом переулке он набрел на невзрачную лавчонку, где за пыльным стеклом витрины стоял единственный «экспонат»: модель полностью оснащенного парусника в бутылке. Найдя в корабле некое сходство с собой, Фрэнклин решил зайти внутрь и узнать цену.
Лавка оказалась тесной и полупустой. Вдоль стен располагалось несколько обшарпанных полок с большим количеством бутылок самых разнообразных форм и размеров, в которых находились разные штуковины, интересные лишь тем, что они были помещены внутрь бутылок. Пока Фрэнклин оглядывался по сторонам, в задней стене открылась дверца, и из нее шаркающей походкой вышел владелец заведения, иссохший старичок в бархатной курительной шапочке. Он, казалось, был немного удивлен и обрадован тем, что у него появился покупатель.
Хозяин показал Фрэнклину букеты, райских птиц, диораму битвы при Геттисберге, крохотные японские садики и даже высушенную человеческую голову – и все это в бутылках.
– А что вон там, на нижней полке? – спросил Фрэнклин.
– Так, всякая всячина, – ответил старик. – Многие думают, что это просто мусор. А лично мне они нравятся.
Он вытащил из пыльного полумрака несколько бутылок. В первой, похоже, не было ничего, кроме маленькой дохлой мухи, в других лежали вроде бы лошадиные волосы или соломенные стебельки, а то и вовсе непонятные клочки чего-то неопределяемого. Иные были наполнены серым или переливчатым дымом.
– Тут различные духи, джинны, сивиллы, демоны и все такое прочее. Полагаю, что некоторых из них упрятать в бутылку было гораздо тяжелее, чем парусник, – сказал старик.
– Ой, перестаньте. Мы же в Нью-Йорке.
– Тем более. Именно здесь и можно обнаружить в бутылках самых невероятных джиннов. Секундочку, я вам сейчас покажу. Пробка что-то застряла.
– Вы хотите сказать, что там и вправду джинн? – спросил Фрэнклин. – И вы собираетесь его выпустить?
– Почему бы и нет? – отозвался старик, оставив свои усилия и поднося бутылку к свету. – Вот он… Боже праведный! Да уж, «почему бы и нет»? У меня глаза слабеют. Я чуть не откупорил не ту бутылку. Тут обитает очень страшный персонаж. Надо же! Хорошо, что пробка не поддалась. Лучше поставить его обратно на полку. Надо запомнить, что он внизу справа. Днями прилеплю на него наклейку. А вот нечто более безобидное.
– Что же там? – поинтересовался Фрэнклин.
– Вроде бы самая красивая девушка на свете, – ответил старик. – Любопытный экземпляр, если вас интересуют такого рода вещи. Лично я не удосужился ее откупорить. Найду вам что-нибудь полюбопытнее.
– Ну, с научной точки зрения, – проговорил Фрэнклин, – я…
– Наука – это не все, – возразил старик. – Вот, взгляните. – Он поднял бутылку с каким-то крохотным, ссохшимся и похожим на насекомое предметом, едва видимым под слоем грязи на стекле. – Приложите-ка к уху, – сказал он.
Фрэнклин послушался. До него долетел тихий свист, в котором он разобрал слова: «Луизианец, Саратога, четыре-пятнадцать, Луизианец, Саратога, четыре-пятнадцать».
– А это что еще такое? – спросил он.
– Это, – ответил старик, – Кумская сивилла. Та самая. Очень интересно. Она теперь по скачкам специализируется.
– И вправду интересно, – согласился Фрэнклин. – И все же мне бы хотелось посмотреть ту, что вы отложили. Я преклоняюсь перед красотой.
– Вы в душе художник, да? Поверьте, на самом деле вам нужен проверенный, надежный и услужливый экземпляр. Например, вот этот. Рекомендую по личному опыту. Очень практичный вариант. Выполнит все желания.
– Ну если это так, – поинтересовался Фрэнклин, – почему же вы не завели себе дворец, тигровые шкуры и все такое прочее?
– У меня все это было, – ответил старик. – Его стараниями. Да, это моя самая первая бутылка. Остальное сотворил он. Первым делом я заполучил дворец, картины, мраморные лестницы, рабов. И, как вы говорите, тигровые шкуры. Велел ему положить на одну из них Клеопатру.
– И как она вам? – воскликнул Фрэнклин.
– Ничего, – ответил старик, – если вас интересуют такого рода вещи. Мне все наскучило. Я подумал: «Вот бы мне лавочку, чтобы торговать бутылками со всякой всячиной». Так я ему и повелел. Он раздобыл мне сивиллу. Раздобыл того буйного субъекта. Да и все остальное.
– А теперь он в этой бутылке? – спросил Фрэнклин.
– Да, вот он, – ответил старик. – Послушайте сами.
Фрэнклин приложил ухо к бутылке и услышал донельзя жалостный голос, моливший: «Выпустите меня. Выпустите же меня. Пожалуйста, выпустите. Я все сделаю. Только выпустите. Я безобидный. Прошу, выпустите меня. Хоть ненадолго. Я все сделаю. Пожалуйста…»
Фрэнклин взглянул на старика.
– Он и вправду там, – сказал Фрэнклин. – Как миленький.
– Конечно, там, – отозвался старик. – Стал бы я вам продавать пустую бутылку. Вы за кого меня принимаете? Вообще-то я не стал бы вам ее продавать по чисто личным причинам, вот только я держу лавку уже много лет, а вы мой первый покупатель.
Фрэнклин снова поднес бутылку к уху: «Выпустите меня. Выпустите. О, прошу вас, выпустите. Я…»
– Господи! – взволнованно проговорил Фрэнклин. – И он вот так все время?
– Очень может быть, – ответил старик. – Признаться, я его не слушаю. Предпочитаю радио.
– Кажется, ему там нелегко, – сочувственно сказал Фрэнклин.
– Может быть. Похоже, им бутылки не нравятся. А мне вот они по душе. Меня к ним тянет. Вот, например, однажды…
– Скажите-ка, – перебил Фрэнклин, – а он и вправду безвредный?
– О да, – ответил старик. – Разумеется, да. Кое-кто говорит, что джинны коварны – восточная кровь и все такое, – но я подобного за ним не замечал. Раньше я выпускал его полетать: он сотворит, что надо, а потом снова вернется в бутылку. Должен сказать, он очень исполнителен и предупредителен.
