1
Новый рабочий день Надежды начинался как обычно. Небольшая лаборатория на втором этаже старого, но еще не ветхого здания напоминала скорее офис, чем химическую лабораторию фармацевтической компании. За окном среди сосен виднелась бетонная стена с колючей проволокой по верху. Компания, в которой работала Надя, располагалась в закрытом городе «атомщиков» – город был создан для обслуживания предприятия по обогащению урана. Не предприятие – для города, а город – для предприятия. Все для фронта, все для Победы. Наде такое мироощущение было в общем-то близко. Она училась на химика, чтобы делать мир лучше. Пошла работать в фармацевтическую компанию, чтобы спасать людей.
Реальность как всегда оказалась хуже фантазий. Деятельность одной из крупнейших на Урале компаний сводилась чаще всего к упаковке в отечественную тару зарубежных препаратов. О создании оригинальных эффективных лекарств речь шла только в бравых отчетах для органов власти, которые в свою очередь бодро вешали эту лапшу на уши подданным. Поговаривали, что создатель компании – бывший сотрудник КГБ. В начале 1990-х годов головной офис компании был зарегистрирован по адресу областного управления КГБ, а учредителем компании выступил совет ветеранов КГБ СССР. Хотя в то время КГБ уже было переименовано, закрытого города перемены коснулись в меньшей степени, чем остальной страны. В городе правили атомщики и спецслужбы, которые следили, чтобы секреты Родины не уплыли за рубеж, а собственность – в чужие руки. По слухам, ходившим среди сотрудников, фармацевтический бизнес компании был основан на создании противоопухолевых препаратов из радиоактивных материалов.
Впоследствии компания переориентировалась на создание инсулина и противовирусных препаратов. Жуткая пандемия коронавируса сулила большие прибыли. Владелец компании даже сообщил журналистам, что будет разрабатываться собственная вакцина. Сотрудники над этим грустно посмеялись. Создать свою вакцину мы сможем только тогда, когда купим у индийцев имитацию израильской вакцины, созданной по немецкой технологии на американские деньги. Но неплохо срубить бабла можно было и на противовирусных препаратах, когда над миром нависла тень беспощадного вируса. Насчет беспощадности вируса, впрочем, оставались сомнения, но тень была что надо. По крайней мере, для фармацевтического бизнеса.
2
Надя не была убежденным ковид-диссидентом, но в силу собственного иммунитета верила гораздо больше, чем в средства индивидуальной защиты, закупленные местными воцерковленными олигархами в Китае. Для химика она чересчур сильно увлекалась восточными практиками, вроде, йоги и цигун. Возможно, сказалось влияние бывшего мужа, который усердно практиковал зубодробительные упражнения, уверенный, что будет жить вечно. Он активно склонял к этому и Надю, убеждая ее в омолаживающем эффекте упражнений. Но, видимо, скорость омоложения Нади мужа не устроила, и он нашел себе другую спутницу жизни – лет на двадцать моложе, и, наверное, настолько же глупее. Настолько, насколько была глупа Надя, выходя замуж двадцать лет назад.
Как ни странно, но этот опыт не отвратил Надю от восточных практик, а как-то болезненно зафиксировал на них. Она подошла к этому вопросу по научному педантично, отбросив глупые эзотерические мечты о вечной жизни и магических способностях, сосредоточившись исключительно на способах повышения естественного иммунитета, что собственно и было ее жизненной целью, начиная с последних классов школы. Детей у нее не было, строить серьезные отношения, когда тебе за сорок, казалось глупым. А может, боялась очередного разочарования. Работа была самым простым способом убить отмеренное ей время жизни, и она работала, особо не надеясь на успех.
Что-то ей все-таки удалось, или ей удалось в этом себя убедить. Она стала реже простужаться, исчезли или ослабли некоторые хронические болячки. Надя решила, что ее эксперименты наконец-то начали приносить плоды, и ощущала себя если еще не джедаем, то как минимум падаваном магистра Йоды. Как же она удивилась, когда через несколько часов обычного рабочего дня почувствовала слабость и озноб – обычные симптомы обычной болезни, которые у нее-то уж не могли появиться. Уже догадываясь, но еще не веря происходящему, она открыла пузырек с нашатырным спиртом и, рискуя обжечь слизистую, сделала полный вдох. Запаха она не почувствовала. Правила компании на этот счет были строгими, никто не хотел эпидемии в разгар такого «хлебного» сезона. Поэтому при появлении любых симптомов в первую очередь необходимо было самоизолироваться, а желательно вообще исчезнуть из реальности.
3
Надя не стала сообщать руководству о своих симптомах, а ушла домой, сославшись на личные обстоятельства. Дома она горько посмеялась над собственной манией величия, мысленно плюнула на впустую потраченные годы работы и записалась сдать тест на коронавирус в частной лаборатории. Перспектива ложиться в ковидный госпиталь при том бардаке, который творился в больницах даже их относительно благополучного городка, ее совсем не прельщала. Тем более что своей жизнью она особо не дорожила. Тест же решила сделать, чтобы в случае положительного результата самоизолироваться дома и не заражать коллег. Два дня прошли в перепадах настроения от злости на себя до депрессии и бессмысленных хождений по квартире. А на второй день лаборатория прислала результат теста – отрицательный. Недоуменно перечитав несколько раз присланный документ, Надя поняла, что не помнит, когда последний раз ощущала симптомы болезни. Она слишком зациклилась на горечи разочарования и ощущала только это. Есть дома что-нибудь пахучее? В холодильнике нашелся чеснок. Да, обоняние к ней определенно вернулось. Что все это значило, нужно было осмыслить на трезвую голову, а пока отвлечься домашней рутиной, которой не слишком-то много при одинокой жизни.
4
Возможных объяснений произошедшего было несколько и заморачиваться их подробным анализом Надя не стала. Вернулась на работу и закрутилась в рабочей рутине, которая, к счастью, была понасыщеннее домашней. О том, что у нее были кратковременные проблемы со здоровьем Надя обсудила только с одной коллегой. Обе порадовались, что все обошлось, пообсуждали последние новости на коронавирусном фронте и забыли об этом. Но через несколько дней стало ясно, что привычный порядок вещей рушится. Один за другим начали заболевать ее коллеги: один закашлял, другой слег с температурой, третья начала маяться головными болями, а четвертый стыдился говорить о своих симптомах, половину рабочего дня проводя в туалете. Даже начальник лаборатории Нади – насквозь проспиртованный военный химик, рядом с которым микробы умирали еще на подлете, – ходил с дурными глазами и оставшиеся на ногах работники шарахались от него в коридоре. Большую часть отдела Нади закрыли на самоизоляцию, а вскоре стала поступать информация о госпитализациях заболевших и первых положительных тестах на коронавирус. Зараза, которая раньше носила полумифический характер, наконец, проявила себя и в их учреждении.
