Июль, 2016 год
Перо. Черное. С холодным металлическим отливом. Вороново перо.
Оно казалось чужеродным, неуместным здесь. Соня сидела на газоне в парке на Сохо-сквер и пила кофе. Она любила приходить сюда по утрам, пока Тим, неисправимый прогульщик, еще спал. Кофемашины у них не было, а начинать день с чая – это вообще не дело. Да и помимо кофе, в утреннем Сохо было нечто трепетное, интимное. Такой шумный по вечерам, такой яркий и полный жизни, утром район совершенно преображался. Как женщина. На людях она невозможная красотка: безупречный макияж, яркие аксессуары дополняют одежду, ножки в туфлях на высоченных шпильках кажутся ещё длиннее. Ею восхищаются, ей делают комплименты, и от этого она становится только прекрасней и притягательней для всех. Но она бывает и совершенно иной. Для кого-то одного, особенного. Может быть, не такой яркой, но теплой, нежной и родной.
Так же и утренний Сохо для Сони. Там, где ночью воздух был пропитан шумом, радостью, джином и страстью, сейчас остались лишь сонная тишина и пустота. Но без грусти, совсем наоборот. Казалось, что в эти минуты город живет и дышит только для неё одной, и Соня вся светилась и улыбалась редким прохожим и рабочим, пока шла на Нью-Оксфорд-стрит за кофе. Потом сразу в парк, где можно уже открыть «Фейсбук» и прочитать все московские новости, все-таки разница во времени имеет свои преимущества.
Сегодня Интернет сходил с ума. Каждый второй цитировал неизвестного представителя ученого совета немецкого Института полярных и морских исследований имени Альфреда Вегенера. После пятой или шестой ссылки Соня выучила громоздкое название заведения. Уважаемый дядечка в подробностях расписывал ужасы новой катастрофы: озоновая дыра над Антарктидой теперь не одинока. Её сестра-близнец растёт над Северным полюсом, и чуть ли не к концу августа нас всех ждут страшные последствия. Дядечка не был голословен и аргументы приводил солидные такие. Народ паниковал: одно дело, дальняя Антарктида и потенциальные пингвины-мутанты, и совсем другое – мы здесь. Центр космических полётов Годдарда немца поддерживал. От этого, понятное дело, паника только нарастала.
И тут вдруг это перо. Оно появилось словно из ниоткуда и упало точно Соне на колени. Рядом лениво вышагивали вездесущие лондонские голуби, ближе к дорожке стайка воробьев дралась за остатки сэндвича, но откуда ворон? Даже на ощупь перо было странным: холодным и слишком тяжелым.
Второй нарушитель спокойствия появился вслед за пером. Он был ещё более неуместен. Шёл слишком быстро, будто находился не в дремлющем лондонском боро, а в центре Москвы. Хотя в целом, если бы не противоестественная стремительность, он вполне мог сойти за местного, Лондон любит неформалов. Темные волосы до плеч, а виски коротко стриженные. Странный такой ирокез. Глаза черные, как то самое перо. Или это только кажется? Проколоты оба уха, левое в двух местах: гвоздик и кольцо. Соня внутренне фыркнула. «Тоже мне, – подумала она, – пират нашелся». Чёрная футболка, черные джинсы, казаки. Господи, кто в эпоху кедов носит казаки? Весь этот чёрный вихрь целенаправленно подошел к Соне и резко остановился прямо над ней.
– Чёрт, опоздал. Извините, – произнес он, наклонился и выхватил у Сони перо.
Совершенно не к месту подумалось: «Какие теплые и мягкие руки, у него не может быть таких рук». На шее незнакомца за правым ухом Соня разглядела татуировку, чёрное перо. Грех тут было не вспомнить Алису: всё страньше и страньше.
– Ещё раз извините, – так же отрывисто и сухо повторил незнакомец.
Соня не успела даже ответить традиционной английской вежливостью, как мужчина развернулся и так же стремительно, как появился, двинулся к выходу.
– Но постойте! – Соня обращалась исключительно к удивленным голубям. Даже спина незнакомца успела скрыться в переулках Сохо.
– Это вот что сейчас было? – Диалог с голубями как-то не складывался. Они утратили всякий интерес и к незваному гостю, и к ошарашенной девушке.
Соня никогда не страдала недостатком любопытства. Её не пугала перспектива расстаться с носом, ибо, к счастью, имя Варвара не показалось родителям привлекательным на момент Сониного рождения. Когда же она узнала знаменитое английское «от любопытства кошка сдохла», лишь пожала плечами и порадовалась, что она не пушистая и не хвостатая.
Так что же это сейчас произошло? Кто это был? Почему он сказал, что опоздал? И куда он так торопился? Зачем ему перо? И откуда оно тут вообще? Вопросы возникали со скоростью тридцать три штуки в минуту, а ответы брать было негде. Так, ладно, одна загадка зараз. Сначала было перо, на нем и сосредоточимся. Соня отдавала себе отчет в том, что она ни разу не орнитолог и знает о воронах только то, что ворон и ворона – это разные виды, хоть и сильно родственные. Ну, пожалуй, что они хищные ещё. И умные. Только ленивый автор многочисленных фэнтези, которые Соня читала взахлеб, не вставлял в сюжет ворона. Они приносили вести с того света, были вечными спутниками магов, колдунов и прочих ведьм. Ожидаемо в голове закрутилась упадническая «Черный ворон, что ж ты вьешься над моею головой». Запоздалый привет от семейных застолий из детства.
– Очень мне это сейчас поможет, – рассердилась на себя Соня.
Стоп! Он же там помирал в этой песне вроде. Или нет? Гугл – сила. Быстрый запрос текста песни. Так, добычу себе чаешь… я не твой… смертельну рану… обвенчальна была сваха… (мама дорогая, и ведь так когда-то разговаривали) сабля вострая моя… смерть моя приходит… Вот! Точно, он умер, а ворон – вестник смерти. И ведь не только в этой песне. На первом курсе на страноведении Юлия Фёдоровна рассказывала легенду об Англии и воронах. По спине Сони пробежали мурашки.
По легенде, впервые ворон появился в лондонском Тауэре в тысяча пятьсот пятьдесят третьем году, когда целых девять дней правила Джейн Грей. Удалась у барышни карьера, куда деваться! Даром что вскоре после этого её благополучно казнили. Следующим проверил на себе губительную силу воронова проклятия герцог Эссекс, фаворит Елизаветы. История, буквально леденящая кровь: находясь в заточении в ожидании приговора, герцог увидел огромного черного ворона, клювом постучавшего в окно Эссекса, пристально посмотревшего в его глаза и трижды прокричавшего знаковое «Виват!». Спустя несколько дней герцога казнили. Ворон зловеще наблюдал за казнью. «Интересно, а кто определял степень зловещести воронова взгляда?» – отвлеклась Соня, но быстро взяла себя в руки и мысленно вернулась к пернатым.
После этого вороны навещали всех смертников. Дальше все туманно вплоть до XVII века, когда Карл II издал указ, согласно которому Тауэр должен постоянно содержать шесть особей черного ворона. Карл был убежден, что если последний ворон покинет Тауэр, то падет и замок, и Лондон, и британская монархия в целом. Жуткие средневековые страсти.
