Ромео Саровски (Stran nuk) - Нарезка. Машенька. Долг. Розыгрыш

Был конец августа когда мы как и всегда сидели недалеко от реки у костра, над которым висел котелок в котором томилась уха. Чуть поодаль паслись стреноженные кони, и их было довольно много. Пастушонок Петруха мальчонка 13 лет, сидел с нами с деревянной ложкой в правой руке, и с завидным терпением посматривал на котелок с ухой, в левой он держал большой кусок черного хлеба. Лицо его было загорелым до такой степени, что казалось он грязный, волосы еще были мокрыми. Быстро стемнело а у Петрухи только глаза и зубы поблескивали в отблесках костра. На чистом и темном небе как искорки перемигивались звезды своим острым, холодным и далеким блеском. Нас было у костра 6 человек, Петруха был седьмой, он часто посматривал на меня собираясь что-то спросить. Мы сидели молча и только двое из нас курили, обдавая всех своим табачным дымом. Петруха сидел голышом а его одежда сохла, растянутая на трех палках, воткнутых в землю у костра. Наконец Петруха не выдержал, и стуча по голой коленке ложкой, снова внимательно посмотрел на меня.

– Федор Михайлович, а расскажите еще чего нибудь интересное!? -попросил он улыбаясь мне во весь рот, и вытирая его тыльной стороной ладони.

– Да и правда! Михалыч расскажи какую нибудь историю!? -послышался из полумрака чей-то голос, кого-то сидящего чуть поодаль от костра.

– Михалыч, мы понимаем что ты можешь и придумать и кое что приукрасить, но у тебя интересно все получается! Расскажи правда что нибудь? Ведь скучно так сидеть молча у костра ночью! -попросил еще кто-то из сидящих рядом со мной.

Ладно ребятки дайте сначала вспомнить, и я вам попытаюсь дать нарезку своих воспоминаний. Это мне сейчас 68 лет, а тогда было не более 30 лет всего, может даже чуть поменьше. Да вспомнил, около 30 лет было мне тогда. Служил я в ту пору в Ленинградской области. Эти истории мне рассказали ребята сослуживцы, так что если что не так, не судите строго.

Девочка Маша представляла собой лопоухого, скандально-избалованного переростка 23 лет от роду. Детство у нее было как ей казалось очень интересным, потому что ее любимый папа, приносил домой довольно интересные и странные для дочки игрушки. Вместо кукол он дарил ей всякие пистолетики и автоматы. Может из-за такого <<веселого>> детства, у нее не было не только ума, но и мамы, которая глядя на все это, все время улыбалась, а однажды просто закатила истерику, и бросила их обоих навсегда, уехав непонятно куда, но понятно почему и зачем.

Зато у Машеньки был очень хороший папа. Папенка Ефим Тимофеевич Попрыгайло у Машеньки, давно служил большим генералом, очень до ужаса секретного гарнизона, расквартированного в одном древнем городке, находящемся на территории какой-то довольно дикой и маленькой, союзнической страны. Судя по карте данная экзотичная страна, оказывалась на северо-востоке Африки. Выйдя снова как обычно из психоневрологического диспансера, в котором недавно Маша проходила очередной курс добровольно-принудительного лечения, она взяв из дома небольшую сумму в валюте и загранпаспорт с визой, а заодно из папиного старого планшета карту, и позвонив из Аэропорта папенке, обрадовала его скорым и по всей видимости веселым своим приездом. Она давно уже не видела папенку и очень по нему скучала, особенно в тот месяц, когда по его вине попала в больницу с подозрением на диарею, из-за той посылки с экзотическими фруктами, которые заботливый папаня ей прислал. Ефим Тимофеевич видать тоже скучая по дочери, и явно переживая о ее пошатнувшемся здоровье, решил воспользоваться своим высоким положением, а также важным статусом, послал ей по дипломатической почте этот злосчастный ящик и явно немного подорвал ее итак не лучшее, но похоже что давно ужасное здоровье.

Быстро оказавшись на территории данной страны и глупо улыбнувшись, Машенька облизнула своим языком, сухие и потрескавшиеся от дикой жары губы, округлив свои огромные глаза, сверилась с картой и подпрыгнула от радости, обнаружив очень интересную подробность, указанную на карте, которая показывала довольно короткий и даже скрытый от жары путь. Судя по карте ее путь лежал по территории подземной и наверное довольно древней крепости, если конечно верить самой карте, и ее указателям. Подумав и купив в ближайшей, захудалой забегаловке называемой шопом- магазинчиком, все необходимое для подземного путешествия, а заодно и заграничных сладостей, Машенька быстро направила свои ноги в то место, которое указывала карта. Весело качая своей поглупевшей от дикой жары головой, на которой располагались не только растопыренные уши, но и непонятная, довольно большая прическа, Маша похрустывая печеньем, ступала своими ножищами 44 размера, по коридору подземной крепости.

Это ей сразу напомнило своим видом, коридор недавнего места, в котором она проходила курс неудачного заточения и лечения. С интересом рассматривая все что ей попадалось на пути, она по хозяйски открывала все, какие только можно было двери, обшитые металлом и совала туда огромный, любознательный нос, обильно покрытый прыщами. Внимательно осматривая помещения, она с веселым настроением подпрыгивая на ходу, двигалась вперед, прокручивая в своей тяжелой от мыслей голове, чем обрадовать и удивить папенку, произвести впечатление и огорошить своим сюрпризом. Машенька постоянно его удивляла своими довольно необычными и глупо-дикими поступками до такой степени, что генералу Ефиму Тимофеевичу порой вообще настолько становилось тоскливо и грустно, что хотелось навсегда запереть свою тупую дочурку в ближайшую психушку, а самому никогда, и ни при каких приказах сверху, не приезжать в Россию. Он не раз вспоминал по какой причине его бросила жена Анна, и не оглядываясь убежала на другой конец земного шара, чтобы не только никогда не встречаться со своим мужем, но несомненно и с необузданной дочерью тоже.

Анна Семеновна Вострикова мать Машеньки, сидя в тот момент в самолете, постоянно и с завидным усердием крестилась, чем приводила в неописуемый ужас и удивление стюардесс, выпивая на их глазах перед взлетом валерьянку, на ходу заменяя ее алкоголем. Она посматривая на них, все время что-то невнятное бормотала про свою неудачную, супружескую жизнь и дико-ужасную семью, от которой так удачно только что убежала, причем похоже что навсегда. Но судя по обращенным на нее взглядам стюардесс, ее посчитали тоже немного не в своем уме, видать Анна Семеновна того стоила и очень давно.