1. Пролог
Отчаянье гнало вперёд. Тёплый свёрток у груди не давал остановиться или повернуть назад. Выхода нет. Остаться означало бы потерять самое дорогое, что у меня есть — сына.
Я продиралась сквозь густую листву окончательно убеждаясь, что заблудилась. Этого и следовало ожидать. Непроглядная ночь. Пусть я скрываюсь здесь полгода, но в такие дебри никогда не заходила понимая, что без помощи не выйду.
Сын заворочался, недовольно покряхтел.
— Спи, мой хороший, спи, — поправила сползшее с головки одеяло, крепче прижала к себе, легонько поцеловав. — Я тебя никому не отдам.
Сколько я бегу? Посмотрела наверх, но густые ветви надёжно скрывали луну.
Я же ничего не хотела, ничего не просила. Сбежала, чтобы никто не узнал о моём позоре.
Наивная Эмелисса, думала, подарила себя Гаррету, чьё имя сладко сжимает сердце в предвкушении. Глупая Эмелисса. Он даже не знает меня и никогда не смотрел в сторону безродной сиротки. Чудовищная ошибка, жестокая месть ни за что обрушились утренней горечью осознания. Надменный смех до сих пор звенит в ушах, рвёт сердце в клочья. И только бесценный дар, в моих израненных в кровь руках, даёт силы жить и надеяться на лучшее. Мой маленький Адаир. Ради него я готова на всё.
Неожиданно ветви расступились, выпуская меня на широкую поляну. Здесь можно дождаться утра и по светлому найти нужную дорогу. Больше бежать не могу. Мне надо отдохнуть.
Стоя в центре освещённой поляны успокаивала сбившееся дыхание. Вздрогнула, услышав хруст за деревьями. И ещё один. Оглянулась, но никого не увидела. Вновь ломается сухая ветка, низкий, утробный рык дополняет его.
Ой, мамочки.
Я знаю кто это и всё равно не могу поверить, что сбежав от одного зверя, угодила в лапы к другим.
Крепче прижимаю сына к груди, медленно отступаю. Ищу куда бы спрятать ребёнка, но ничего подходящего не вижу. Волки осторожно выходят под свет луны, слегка пригибая морды, скалясь.
Мне не спастись и сына спрятать некуда.
— Неприятная встреча, неправда ли? — голос ненавистного мне человека издевался.
Теперь понятно почему волки не спешили нападать. Гардар сильнейший маг в городе, одно движение руки и от волков только пепел останется. Это я слабенькая магичка, которой нечего противопоставить хищнику.
Насмешка судьбы тот, кто играючи разрушил мою жизнь сейчас может её сохранить. Если захочет.
— Что-то ты не сильно разговорчива сегодня, Эмелисса. Страшно?
— Мне? Да, — я слежу и за мужчиной стоящем в тени, только кипенно-белая рубашка выделяется в темноте, и за волками.
— Правильно. Хоть на это ума хватает.
Вести светские беседы мне совсем неинтересно, но и просить этого зверя так же бесполезно, как и волков.
— Отдай сына и я спасу твою никчёмную жизнь.
— Никогда!
— У выброшенной сиротки гордость?
— Я не отдам вам моего сына.
— Нашего, — он поморщился, словно кислого выпил. — Он мой наследник. Древо рода выпустило новую ветвь. У тебя нет выбора.
Волки в нетерпении переминались, поглядывали на Гардара, постепенно приближаясь ко мне.
— Я не отдам своего сына, — от страха тряслись поджилки, но я скорее умру, чем, как родители, откажусь от своего ребёнка.
— Ну как знаешь, — он пожал плечами и отвернулся, делая шаг.
Волки поняли, что сильнейший разрешил охоту и кинулись ко мне. Прижав сына к груди, упала на колени закрывая его собой, пряча в коконе рук. Остаётся надеяться, что Гардар всё же спасёт моего мальчика.
2. Глава 1
— Светлого дня, Эмелисса, — круглолицая женщина тепло улыбалась.
— Светлого, илла Далия. Ваш заказ готов, — я достала баночку с кремом и мешочек с травяным сбором.
— Милочка, твой крем просто чудо. С тех пор как ты поселилась у нас моя кожа расцветает с каждым днём.
Это чистая правда. Помню впервые увидев её внутренне содрогнулась: огромные фурункулы, уродливые пятна и морщины. Зато сейчас кожа очистилась, да и морщины стали меньше.
— Рада, что мои кремы вам помогают, — собрала медные монетки с прилавка, положила в карман голубого фартука.
Проводив женщину до дверей маленькой лавки-дома, погладила живот. Ребёнок разбуянился, толкается неугомонный. Прошлась вокруг дома, разминаясь, сегодня ещё над двумя заказами посидеть придётся. А вечером идти травы собирать.
Надеюсь, никто не узнает, что у меня нет диплома и, по сути, я занимаюсь незаконной деятельностью. В маленькой деревушке, забытой всеми, даже своим хозяином графом Даретом. Говорят, он здесь лет десять не появлялся. Как по мне, пусть ещё столько же не приезжает. Простые люди вряд ли бумагами поинтересуются, а вот он может.
Мне бы пару лет, чтобы ребёнок, который скоро должен появиться на свет, окреп. После попробую устроится в школу травников: буду работать и завершу своё обучение.
А чтобы эти пару лет продержаться, надо дом поправить: штукатурка обсыпалась, да и крыша худая, как дожди начинаются я ведра да кастрюли (оставшиеся от прошлых хозяев) подставляю. Сама бы смогла с этим жить, а ребёнку нужно хотя бы сухое жильё. А ещё колыбелька…
В деревне есть мастер, но ему же денег надо, а где столько взять? Я сбежала с небольшой суммой минимальной стипендии. И то, не будь сиротой вряд ли её имела. Только за время долгого пути денег практически не осталось.
В дороге перебивалась работой подавальщицы или лоточницы, этого вполне хватало на ежедневные нужды, да и кормили в трактирах неплохо. Но проезд, осмотр у лекарей всё это деньги. И не малые.
Если бы можно было заплатить много-много и знать, что Гардар не узнает о ребёнке и не найдёт нас. Я бы душу продала. Остаётся только надеяться, что расстояние между нами не даст узнать о нас.
Войдя в дом, снимала нужные пучки трав для заказов. Всё же мне не сказано повезло. Два года назад местная травница перебралась в небольшой город в трёх днях езды отсюда. Дом обветшал, а мне сгодился. Крошечный предбанник, кухня, большая комната и маленькая спальня. Что ещё для жизни надо?
— Хозяюшка, дома?
— Светлого дня, иллан Колин, — я вышла из кухни пред этим сняв с огня жир.
— Вот ты где, — крупный мужчина по-отечески улыбнулся. — Ну что, дом править будем?
— Пока нет, — я спрятала глаза, чтобы не увидел моего отчаянья.
Колин хороший мужик, работящий, жену с детками любит, но деньги и ему нужны. Он мне крыльцо за «спасибо» поладил и петли на дверях смазал, и печку проверил, когда я только приехала. А вот за ремонт просит плату серебрушку. Вроде и немного, а в моём положении целое состояние — двести медяков. У меня собрано восемьдесят шесть.
— Понятно. И бабы жадные и ты скромная.
А какой я должна быть? У меня диплома нет, начну просить нормальную цену за работу кто-нибудь да задумается. Жадность она же такая, пока за так или очень дёшево молчит, а как цена, так сразу в крик: «За что это? А у неё разрешение-то есть?». Сколько раз обжигалась на этом в других городах и сёлах. Теперь умнее буду.
