1. Глава 1. Влада
Юлька сошла с ума. Случилось это знаменательное событие в субботу в половине восьмого вечера. Я как раз стояла перед холодильником и лениво размышляла на тему — если я выпью вина одна выходным вечером, означает ли это, что я окончательно поставила на своей личной жизни жирный крест? Бутылка была холодной, на улице жарко, мысли мои ворочались неторопливо... И тут позвонили в дверь. Я открыла, усмехнувшись — а может, рано ещё крест?
Нет, не рано. Самое время. За дверью стояла моя сестра.
— Привет, — поздоровалась она и прошла в квартиру.
Юлька — это полтора метра великолепия. Маленькая леди, вот кто она. Я всегда чувствовала себя рядом с ней слишком высокой, слишком громкой, слишком неуклюжей… Наверное, на неё — миниатюрную блондинку с безукоризненным поведением и вкусом — стоило равняться, но вместо этого я старалась её избегать. На это у меня было миллион причин. Юля чувствовала и не лезла. Виделись мы редко. А теперь вот… пришла.
— Привет, — ответила я, решив, что вино и правда плохая идея.
Леди в одиночестве не квасят. Юлька прошла в кухню, присела на самый край стульчика и выжидающе на меня посмотрела. А потом сказала:
— Роди мне ребёнка.
— Тебе? — переспросила я, слишком ошарашенная для того, чтобы выразить свои эмоции.
— Нам, — поправилась она. — Мне и Юрке.
И тут меня прорвало. Я смеялась и не могла остановиться, Юлька терпеливо ждала. Ждать она умела, в этом ей не откажешь.
— Ты сошла с ума, — констатировала я, отсмеявшись.
Сестра вздохнула. Да, иметь со мной дело непросто, особенно таким, казалось бы, благоразумным создания. Впрочем, судя по всему, благоразумие осталось в прошлом.
— Ты здорова. Ты моя сестра. Я бы не хотела, чтобы моего ребёнка вынашивал чужой человек. И тебе очень нужны деньги. Я заплачу. Я полностью оплачу услуги суррогатного материнства, отпуск, в который ты уйдёшь, чтобы не пошли слухи о твоей беременности, и закрою кредит за твою квартиру.
Да, черт побери! Мне нужны деньги. Они мне всегда нужны, я привыкла и справляюсь много лет. И кредит выплачу, никуда не денусь. И все это без аренды своей матки. Я решила, что пришло самое время для выпивки. Открыла холодильник, достала бутылку. Пробка заткнута неплотно — я уже выпила два бокала в прошлую субботу. Её я вытащила зубами. Налила вино в чайную кружку и демонстративно отхлебнула.
— Совсем не меняешься, — вздохнула Юля. — Как была ежиком, так и осталась. Ты подумай, пожалуйста.
— Суррогатной матерью может стать только та, у которой уже есть ребёнок, — попыталась я апеллировать фактами.
— Но ты же рожала, — пожала плечами Юля. — Закрой за мной. Я завтра вернусь.
И ушла. Я стояла в кухне и судорожно цеплялась за свою кружку, в которой плескалась пурпурная жидкость. Дверь нужно запереть, но ноги словно приросли к полу. Это… нечестно. Я всхлипнула, осторожно отставила чашку на стол и вышла в прихожую. Там уже сползла на пол, предварительно заперев дверь. Хотелось плакать, но нет, не получилось. Так всегда: слезы подкатывают в самый неподходящий момент, а когда они реально нужны, мои глаза сухи, как пустыня Сахара. Надо поплакать, станет легче.
— Так нечестно, — вслух повторила я.
Да, я рожала. От мужчины, который был мне совершенно неинтересен. С ним бывало весело, он был хорош в постели… не больше. Я не хотела отношений с ним. Мой ребёнок решил иначе, наверное, он был ежиком, как и я. Я не смогла отказаться от беременности, хотя мне было всего двадцать три. И своего сына я выносила. Его отец оказался на редкость порядочным и даже помогал мне, ничего не обещая. Правильно, я и принять бы не смогла его обещаний.
Но… Судьба распорядилась иначе. Мой мальчик прожил лишь три дня. Я даже к груди его приложить не смогла, он все время в реанимации был. Меня пускали к нему два раза в день. Малыш лежал за толстым стеклом, тоненькие ручки и ножки, огромный памперс, шапочка на голове трикотажная, из-под неё тёмные прядки. У меня не было ни одной его фотографии. Да и зачем? И так помню прекрасно. И как глаза открыл серо-голубые, и прямо на меня посмотрел, хотя говорили все — не видит. Я протягивала руку и касалась его — когда разрешали.
Домой я вернулась одна. И даже жить научилась. И не думать о том, что Сахара у меня и в сердце. Подумывала о том, что нужно завести кота. Иногда приходил он — отец моего сына. Я молчала — да что ему сказать? Он уходил. Потом стал приходить все реже. К четвёртому дню рождения сына я узнала, что он женился. Правильно, в нем же нет Сахары. Я не обиделась — все было так, как и должно быть. Надеюсь, у них все будет хорошо, и детки родятся здоровые…
Вино я все же допила. И в кружке, и то, что в бутылке оставалось. Проснулась с каменной головой в восемь утра от истеричных звонков в дверь. Я уже знала, что это снова она — моя старшая сестра. Юлька по какому-то недоразумению родилась жаворонком и искренне не понимала, как можно спать в восемь утра…
— Привет, — спокойно сказала она, словно все происходящее нормально. — Отвратительно выглядишь, тебе нужно меньше пить.
Я фыркнула и ушла в ванную. Видок и правда — краше в гроб кладут. Я приняла душ, в глубине души надеясь, что Юля не станет дожидаться, уйдёт. Но маленькая железная леди была на редкость терпелива.
— Юля, — снова повторила я, — ты сошла с ума. Не приходи ко мне больше, пожалуйста.
— Я не могу, — прошептала она. — Ты мой последний шанс. Я бы рада уйти, но… вернусь.
— Ты требуешь от меня невозможного.
Она поднялась мне навстречу и… обняла меня. Я замерла, пораженная. Когда мы обнимались? Никогда, наверное. Я была выше сестры на добрых двадцать сантиметров и сейчас могла вдоволь любоваться идеально уложенной макушкой. И думать. Господи, ну что сделать, чтобы она перестала рвать мне сердце?
— Наверное, бабушка там в восторге, — сказала Юлька куда-то в мой халат. — На том свете. Наверняка, в аду. Она всегда так искренне нас ненавидела. Помнишь, говорила, что мечтает, чтобы род на нас прервался? Накаркала, старая ворона… Твой малыш умер, а моего вовсе не будет. Я тебе не говорила, мы же… так далеки друг от друга. Но у меня было уже три попытки ЭКО, три, понимаешь? И две попытки суррогатного. И тогда я поняла. Только ты сможешь родить мне ребёнка.
Я молчала. Это моё проклятье, в такие моменты из меня исчезают и слова, и слезы. Возможно, было в нас с сестрой что-то общее. Возможно, мы могли бы стать ближе. Но… не получилось, наверное, не получится никогда.
— Ты просто обещай подумать, — попросила она. — Мне этого хватит, чтобы притворяться счастливой до самого вечера.
Разве могла я отказать ей в такой малости?
— Обещаю, — сказала я, ненавидя себя. — Подумать.
