Глава 1. Беглецы из Самарканда
Это была вторая ночь тревожного ожидания. Рашид сидел на полу, в дальней комнате без окон, прислонившись спиной к шершавой стене и не выпуская из руки сабли. Всё было готово для возвращения домой в двадцать первый век из этого кошмарного кровавого века пятнадцатого. В неровном тусклом свете масляной лампы маняще поблёскивала древняя реликвия, вызывающая ветер времени. Большая хрустальная ваза в форме цилиндра, с сетью воздушных переплетений внутри, упиралась в ладонь изящной кисти руки из тёмного камня. Не хватало только ключа, открывающего дверь в иное время, и китайца Ляо, знавшего слова заклинания. Ключ тоже был у него, поэтому Рашиду оставалось только ждать. Они заранее условились о встрече в доме лекаря, человека, преданного всей душой старшей императрице Биби-ханум. Рашид невольно вздохнул – хоть он заранее знал, какая судьба ожидает любимую жену Хромого Тимура (или Тамерлана, как принято было произносить имя великого эмира в западных странах), но оказалось тяжело поверить расползающимся вчера по городу слухам о том, что Биби-ханум отравлена вместе с младшей императрицей. Рашид посмотрел в сторону забывшейся тревожным сном Сарнай, верной служанки младшей императрицы. Среди разбросанных на мягком одеяле подушек она казалась такой нежной и хрупкой, но Рашид имел счастье убедиться, сколько силы духа в этой красивой женщине, год назад ставшей его женой. Даже во сне Сарнай не выпускала из объятий мирно спящего младенца, в чьих жилах текла кровь великого Тамерлана и её любимой госпожи, подарившей эмиру перед его смертью пятого сына. Бедная Тукал-ханум! Родив мальчика, так некстати для множества других наследников, она подписала себе и ему смертный приговор. И судьба ребёнка была предопределена, в истории о нём не осталось даже упоминаний. Сохранилась только родовая легенда о клятве, данной верной служанкой Сарнай своей госпоже спасти последнего сына Тамерлана. Именно за этим Рашид и пришёл из двадцать первого века – помочь женщине исполнить волю императрицы. («Шахматы Тамерлана», первая книга дилогии «Ветер времени»)
В тишине замерших в беспокойном сне улиц слышался топот копыт, где-то вдалеке бряцало оружие, кто-то вскрикивал, а потом всё смолкало, но ненадолго. По Самарканду – столице империи покойного Тимура, рыскали люди его внука – Халиль-Султана, захватившего власть вопреки воле деда. Не успели пройти торжественные похороны великого эмира, как между наследниками Железного Хромца разгорелась междоусобная борьба за право владеть империей Тимуридов. Первой жертвой этой борьбы стал Тулуйбек – верный телохранитель Тимура, его надёжный щит в боевых походах, заботливый, как нянька, в периоды зимовок и становищ. Не один десяток лет он сражался бок о бок с великим эмиром, завоевав своей преданностью его безграничное доверие и любовь, не меньшую, чем к собственным детям. Тело Тулуйбека покрывали рубцы и шрамы, полученные в боях, но он был крепок, как гранитная скала, и до последнего дня находился рядом со стареющим Тимуром, предпочитавшим походное седло дворцовым усладам. Тулуйбека обнаружили мёртвым на второй день после смерти эмира, и Рашид не сомневался ни секунды в том, что телохранитель был отравлен, хотя кто-то настойчиво распространял слух о том, что у верного Тулуйбека разорвалось сердце от горя.
Следующими жертвами борьбы за наследство Тимура должны были пасть его жёны – старшая и младшая императрицы – Биби-ханум и Тукал-ханум. Одной исполнилось шестьдесят пять лет, а второй – девятнадцать. Обе имели огромное влияние при дворе, и мятежному внуку нельзя было оставлять их в живых. Биби-ханум была правнучкой самого Чингисхана, и покойный Тимур всем сердцем любил женщину, которой был обязан гордым титулом «гурган» – зять великого хана, прислушивался к её мудрым советам, брал в военные походы, доверял воспитание детей и внуков. Не познавшая радость материнства Биби-ханум крепко привязалась к младшей императрице и словно родную дочь оберегала от гаремных интриг. Как только не стало Тимура, твёрдой, безжалостной рукой державшего в страхе своих многочисленных родственников, женщины оказались беззащитны. Рашид тщетно уговаривал их воспользоваться ветром времени, предлагая гостеприимство своего крова в Москве.
– Никогда жёны великого эмира Тимура не станут простыми женщинами, влачащими жалкое существование вдали от своей империи, – сверкая глазами, гордо ответила ему Биби-ханум. – Если такова воля аллаха – мы примем смерть, но навсегда останемся императрицами, и гнев его падёт на головы наших убийц. Спасите только Санджара! – голос женщины дрогнул. – Невинного младенца не должна коснуться страшная судьба, уготованная ему шакалами, осмелевшими после смерти льва.
Сарнай и Рашиду удалось выскользнуть с младенцем из дворца под покровом ночи, вырваться из лап ожидавшей их у потайного выхода засады и незаметными тенями проникнуть в дом лекаря. Когда преследователи поняли, что добыча ускользнула, в городе началась облава. На поиски беглецов Халиль-Султаном были брошены все перешедшие на его сторону воины городской стражи. А утром по Самарканду поползли слухи о внезапной смерти двух императриц – Биби-ханум и Тукал-ханум, и Сарнай весь день оплакивала любимую госпожу.
«Где же Ляо? – с возрастающим волнением думал Рашид. – Неужели ему не удалось уйти от соглядатаев Халиль-Султана, старающихся угодить новому повелителю?» Рашид видел, как изменилось отношение придворных к людям, приближённым к императрицам Тимура сразу после его смерти. Он хорошо изучил за десять лет жизни при дворе эти мимолётные взгляды, косые усмешки, ядовито-радушные улыбки и смертельные объятия. Никому нельзя было доверять, кроме Сарнай, Ляо и верного слуги Фархада, доставшегося ему десять лет назад во время похода Тамерлана на Русь. Смышлёный мальчик вырос в смелого, преданного юношу и столько раз выручал своего хозяина, что Рашид твёрдо решил забрать его с собой в Москву, в двадцать первый век.
Совсем рядом зацокали копыта лошадей, а потом раздался настойчивый стук в дверь. Рашид резко поднялся и встал возле двери комнаты, крепко сжимая саблю обеими руками. От громкого стука проснулась Сарнай, села на одеяле, стараясь не разбудить ребёнка, и испуганно посмотрела на мужа. Он ободряюще кивнул ей, приложил на секунду палец к губам и замер, вслушиваясь в разговор у входной двери.
