Анна Данилова - Наследство из склепа

Маша Пузырева в тот день практически полностью перевоплотилась в свою соседку – актрису Ларису Ветрову. Как и положено актрисе драмтеатра, она проснулась поздно, выпила чашку кофе, накинула на себя мамин роскошный французский халат и снова улеглась в постель. Щелкнула пультом – и экран телевизора поприветствовал Машу привычными рекламными сюжетами: шампуни, зубная паста, натуральные соки и жевательная резинка… Скучно. Было самое время побеседовать томным голосом с поклонниками, и как по волшебству зазвонил телефон.

– Сережа, это ты? – пропела Маша медовым голосом, радуясь, что позвонил ее дружок Сергей Горностаев. – Как здорово!

– Предки звонили?

– Во-первых, не предки, а родители, а во-вторых, нет, не звонили. Думаю, что они сейчас заняты друг другом. К тому же, еще такая рань!

– Да уже время обеда! Ты что, еще спишь?

– Сплю, а что, запрещено? – Маша даже говорить старалась таким же ленивым и капризным тоном, как Лариса. – И вообще, Горностаев, у нас каникулы, или ты забыл?

– В том-то и дело, что не забыл. Я все помню, потому и встал рано, привел в порядок тормоза…

– Ты что, был уже в гараже?

– Конечно, был, мы же договаривались. Или ты думаешь, что я настолько безответственный, что могу вот так наплевательски отнестись к своим обязанностям?

– Ладно-ладно, не духарись. Просто я действительно только что проснулась и нежусь в постели. Господи, как хорошо, что я дома совершенно одна!

И в эту минуту Маша почувствовала позади себя какое-то шевеление. Повернулась, и глаза ее встретились с полным презрения взглядом ее младшего брата Никиты, заползшего к ней под одеяло и теперь строящего ей рожицы.

– Вернее, почти одна, – уточнила Маша и показала брату язык. – Но Пузырек не считается… Главное, что нет родителей и теперь мы полностью предоставлены сами себе.

– Ты над маршрутом думала? – не унимался на другом конце провода Горностаев.

– Ну думала, – соврала Маша. Ее почему-то утомил уже этот разговор. Куда приятнее было бы услышать от Горностаева какой-нибудь взрослый комплимент или обещание подарка.

– Это далеко от Москвы?

– Нет, не очень… Знаешь что, Сережа, ты лучше приходи к нам, вместе и подумаем. Но только часа через два-три, идет?

– Ладно, идет, я еще перезвоню…

Маша положила трубку и нехотя поднялась с постели. Все, ее волшебное утро, полное грез, закончилось, и она снова превратилась в восьмиклассницу Машу Пузыреву. И теперь вместо того, чтобы учить роль и заниматься своей внешностью, ей придется тащиться на кухню и готовить завтрак для маленького десятилетнего братца Никиты.

– Вставай и ты, чудовище! – Она схватила Пузырева-младшего за розовые голые пятки и потянула. – Ты выбрал маршрут?

– Выбрал. – Никита состроил сестре очередную смешную рожицу, задрав указательным пальцем правой руки пипку своего маленького курносого носа, а пальцами левой руки оттянув нижние веки глаз книзу. – Только вы все равно никуда не поедете. Врете вы все.

– А вот и посмотрим…

И Маша, тяжело вздохнув и не в силах скрыть своего разочарования от вмешательства в ее утренние планы Никиты и Горностаева, заставила себя умыться и поставить чайник.

Их родители пару дней тому назад улетели в Крым, поручив на десять дней двух своих детей соседке Ларисе Ветровой. Лариса, женщина неопределенного возраста, но всегда выглядевшая на двадцать пять, встретила просьбу Пузыревых с радостью. Она была одинока. «Театр – вся моя жизнь!» – любила повторять Ветрова, как бы говоря: я одна, и у меня в жизни ничего, кроме театра и моих ролей, нет.

– Вы, Тамарочка, – говорила она Машиной маме, – не переживайте. Я ваших ребят и покормлю и прослежу, чтобы у них все было чисто и пристойно. Поезжайте, отдохните пока без них, а пятнадцатого я сама посажу их на самолет и отправлю в Симферополь. Можете на меня полностью положиться…

И Пузыревы улетели. Как большие уставшие птицы – на юг, к солнышку и морю. А Лариса Ветрова, не откладывая дела в долгий ящик, в первый же день приготовила детям обед, испекла пирог и даже купила Никите новую видеокассету с мультфильмами. Словом, теперь в ее жизни появилась новая роль – роль мамы, за которую актриса и взялась со свойственным ей рвением.

Ветрова приходила к Маше с Никитой уже два дня – утром и вечером, и всегда с ее приходом в доме появлялось что-нибудь вкусное или полезное. То печенье с первой черешней, то красивая хрустальная сахарница (у Пузыревых их сахарница разбилась в день отъезда родителей).

Но вот сегодня Лариса почему-то утром не пришла. «Проспала», – решила про себя Маша, разбивая куриные яйца в миску и пытаясь их взбить веселкой.

– Никита, я делаю омлет и никаких возражений не принимаю! – крикнула Маша брату из кухни. – А ты поди умойся, заправь постель, оденься… Уф… – Она снова вздохнула.

И в это самое время в дверь позвонили. «Наконец-то пришла». И Маша, в полной уверенности, что это явилась с опозданием их соседка, побежала в коридор. Но, распахнув дверь, не увидела никого. Это означало, что тот, кто пришел, стоял за их общей с Ларисой дверью, на лестничной площадке.

– Это я, Сергей…

И Маша, застигнутая врасплох в домашнем мамином халате, сначала кинулась в квартиру, переоделась в шорты и майку, а уж после открыла дверь и впустила Горностаева.

– Мы же договаривались: через два-три часа… Но раз уж пришел – заходи…

Сережа Горностаев – высокий худенький блондин с большими карими глазами, смотрящими на мир по-взрослому серьезно и немного грустно – всегда казался Маше старше, чем она. И несмотря на то, что они были ровесниками и учились в одном классе, в любом их споре последнее слово почему-то всегда оставалось за Горностаевым, хотя «по статистике», как любила повторять Маша, «девочки развиваются намного быстрее мальчиков». Очевидно, Сережа составлял в этом мальчишнике приятное исключение.

– Да я, собственно, и не собирался приходить к вам так рано, если бы не одно обстоятельство…

Говоря это, Сережа почему-то смотрел не на Машу, а поверх ее головы, на дверь Ветровой.

– Послушай, Маша, или я что-то не понял и актерам положено так себя вести на улице, либо с вашей соседкой Ларисой что-то случилось… – И он многозначительно покрутил пальцем возле виска.

– А что с ней могло случиться? Ты что, видел ее?

– Вот как тебя! Но она была очень странно одета, во-первых. Во-вторых, на ней были разные туфли. На одной ноге – розовая туфля, а на другой – зеленая! А вместо нормальной одежды на ней был длинный плащ! И это летом, когда все ходят раздетые. Как ты можешь это объяснить?

– Честно говоря, пока не знаю. Знаешь что? Давай-ка позавтракаешь с нами, посидим – поговорим.

И Маша, не придавая значения Сережиным словам и как бы тем самым защищая свою любимую соседку, пригласила Горностаева прямо на кухню.