В этой книге нельзя найти ни одного сюжета, который бы уже встречался в интернете или в других книгах. Но, тем не менее, это не фантазии и не вымысел, это реальные истории о реальных людях в реальной стране. Наших людях в нашей стране. Иногда о наших людях не в нашей стране, изредка наоборот. Может быть, чуточку приукрашенные и домысленные, но реальные, по меньшей мере, реалистичные.
«Но почему мы об этом не читали, не слышали? Может этого и не
было вовсе?» – воскликнете вы. И будете отчасти правы. Ведь согласно вопросу-принципу, сформулированному Перси Танненбаумом из Калифорнийского университета в Беркли, «если в лесу упало дерево, а телевидение этого не показало, то упало ли оно на самом деле?»
Вопрос, конечно, философский. Но вместо того, чтобы долго и трудно его решать, мы просто решили восполнить пробел – написать немного о том, как живут люди Средней России на примере отдельно взятых попутчиков отдельно взятого поезда. Средняя Россия – не по широте и долготе, а по основательной срединности бытия. Наши герои – не крикливые болотные оппозиционеры, не важные депутаты заксобраний различных уровней, не домочадцы олигархов, не полубогемная тусовка завсегдатаев камеди-клабов, но в то же время и не жители сельских поселений депрессивных регионов, не представители исчезающих малых народностей Крайнего Севера, не маргинальные элементы без определённого места жительства.
Это жители крупных, но не столичных российских городов. Без пафоса и горячки они просто делают свое дело, а иногда и чужое, но делают его с искоркой, привнося в него изюминку, с выдумкой и юмором подходя к любой ситуации и превращая ее в нестандартную. Они не ищут легких путей, но с честью двигаются по нелегким. В итоге, они все-таки приходят, куда следует, и на них держится страна. По крайней мере, и на них тоже.
Дорожные споры – последнее дело,
Когда уже нечего пить…
Но поезд идет, за окошком стемнело,
И тянет поговорить.
АндрейМакаревич
Поезд
«Наспас» отходил от перрона Центрального вокзала в Верхнем Старгороде поздним вечером. Кстати, прошу не путать с родным городом Кисы Воробьянинова – тот просто Старгород, а этот – Верхний. Так вот, это был фирменный поезд, которым гордилась вся Верхнегородчина.
«Настоящий пассажирский» – расшифровывалось его название. В нем можно было найти места на любой вкус и кошелек: от сидячих кресел общих вагонов до одноместных люксов с индивидуальным душем. Не случайно железнодорожные рекламщики даже нехитрый слоган придумали: «Наспас» – нас спас!». Хотя местные острословы любили приговаривать: «Нас пас, пасет и будет пасти!»
Пассажиры – их было чуть более пятисот, едва забравшись в вагоны, начинали жить поездной жизнью: одни доставали тапочки и треники, другие – планшеты и нетбуки. Ехать предстояло почти одиннадцать часов – надо же с толком скоротать время.
Вот и я начал осваивать свое купе. Ничего особенного, четыре места, диванчики с голубой обивкой, столик, зеркало в двери. Тут вскоре и попутчики подтянулись – молодая семейная пара с девочкой лет восьми. Поскольку они были заняты собой, к общению никто из нас особо не стремился. Просто сидели и ждали, пока проводница билеты проверит. Кстати, чего там проверять с электронной регистрацией? Казалось бы, это уже анахронизм – собирать бумажные листочки, которые не у всех на руках имеются. Однако проводники с упорством, достойным лучшего применения, продолжают это делать. Видимо, это способ такой обозначить свое присутствие, а заодно и пассажиров изучить.
Так или иначе, начало пути для меня всегда немного тягостный процесс. Вроде бы уже не дома, но еще не погрузился в дорогу с головой. Этакое безвременье и безместье. В таких случаях лучшее средство от меланхолии – размышление. А о чем еще размышлять в поезде, как не о железной дороге?
На мой взгляд, у народа нашей страны уже сформировалась генетическая предрасположенность к поездам. Страна огромная, и сама растянулась с запада на восток, как поезд. А федеральные округа соединены в цепочку наподобие вагонов. На чем еще передвигаться? С тех пор, как в 1837 году построили первую российскую железную дорогу из Петербурга в Царское село, кстати, шестую в мире, популярность этого вида транспорта только продолжала нарастать.
Это видно хотя бы по русской литературе – вся она пронизана железнодорожным духом. Да, Александр Сергеевич, «наше все», по печальному стечению обстоятельств умер в том же 1837 году, за девять месяцев до открытия дороги, и не успел нам поведать свое мнение о ней. Зато его последователи и продолжатели с лихвой восполнили этот пробел. Из дореволюционных поэтов только ленивый обошел данную тему, а многие сочинили стихотворения с характерными названиями, например, «Железная дорога» Николая Некрасова или «На железной дороге» Александра Блока. То же и с прозаиками: у Льва Толстого в «Анне Карениной» поезд стал едва ли не самым общеизвестным персонажем романа.
В советские годы железнодорожная тема в литературе активно развивалась от соцреалистической пьесы «Бронепоезд 14-69» Всеволода Иванова до сюрреалистической поэмы в прозе «Москва – Петушки» Венедикта Ерофеева. Не отставали и поэты: чего стоит хотя бы сборник «На ранних поездах» Бориса Пастернака. Достойным продолжением литературы советской стала постсоветская. Взять хотя бы «Желтую стрелу» Виктора Пелевина, в которой герои воспринимают весь свой мир, как поезд, или поезд как мир – уж и не помню точно…
Через полчаса таких размышлений я слился с ранним поездом, примирился с железной дорогой, стал частью этой Желтой стрелы, идущей в Петушки, и осознал отчетливое желание прогуляться в вагон-бистро. Как-то в суматохе перед отъездом не получилось кофейку выпить, а проводница предложила только растворимый.
Поезд приходил в столицу на следующее утро, потому многие пассажиры традиционно позволяли себе расслабиться в пути именно в бистро: заказывали не только кофе, но и пиво, сухое вино, даже виски. Что делать – курить в поезде нельзя по новому закону, остается только алкоголь, а его в других вагонах употреблять тоже не рекомендуется. Однако, когда я вошел, столиков свободных было достаточно, ну я и выбрал тот, что с краю.
Не успел я сделать заказ, как бистро стало молниеносно заполняться. И когда все столики оказались кем-то заняты, к моему начали подходить попутчики. Те, кто пришел по одному, конечно же, выбирали пространство с минимумом едоков. Столики в бистро были на четверых. По странному стечению обстоятельств, все попутчики, как подсевшие за мой столик, так и за соседние, оказались мужчинами среднего возраста: с виду менеджеры среднего звена, уже не офисный планктон, но еще не акулы бизнеса.
