В лесу становилось все темнее, высокие строгие ели стояли, не двигаясь, в молчаливом оцепенении смотрели осуждающе и надменно. Из старого черного дупла, на мохнатую ветку выпрыгнула юркая белка, но не стала грызть орешки, а села на задние лапки и, уставилась своими карими глазами, в которых переливались негодование и презрение. Где-то заухал филин, наполняя сумеречный лес жутким стоном и надрывным плачем. За каждым деревом начали просыпаться лесные чудовища, протирать глаза корявыми лапами и наблюдать сверкающими в темноте зрачками. Сумерки сгущались, тропа, и так, чуть заметная среди корней деревьев, засыпанных толстым слоем опавшей хвои, стала едва различима. Боясь, что заблудится и останется в этом страшном лесу, замотанная в большую черную шаль, женщина посмотрела схему, нарисованную на листке бумаги, нашла глазами ориентир – сожженное грозой и расколотое напополам сухое дерево и, ускоряя шаг, направилась вглубь чащи.
От сухого дерева, она прошла метров пятьдесят и лес начал редеть. С трудом пробираясь сквозь молодой и очень густой березняк, женщина одной рукой отводила упругие шершавые деревца, хлеставшие ее по лицу, а другой, постоянно поправляла цепляющуюся за ветки и сползающую на плечи шаль. Внутри ее все сжималось от страха, но какая-то неведомая сила толкала вперед и упрямо твердила на ухо: «Иди и не бойся». И она шла, защищая лицо от хлестких ударов, запинаясь за корни, проваливаясь между кочек, обдирая руки у колючих кустов боярышника.
Избушка появилась перед ней внезапно и резко. Женщина испугалась и чуть не вскрикнула, но, вовремя успела закрыть шалью рот, в страхе, что ее крик разнесется по лесу чудовищным многоголосьем и разбудит все самое страшное и злобное, уснувшее под корягами и по дальним рямам.
Собрав все мужество, она протянула руку к гладкой, позеленевшей от времени ручке, в последний момент, хотела отдернуть ее и развернуться, но, неведомая сила опять зашипела совсем рядом: «Иди, иди и не бойся». Ведомая злобной жутью, чувствуя себя как в страшном сне, она дернула ручку на себя, дверь открылась и она вошла. Голова закружилась от спертого воздуха, перемешанного с настоями трав и горечью полыни. Постояв минуту, она пришла в себя и осмотрелась.
Перед ней на середине избушки, за грубо сколоченным деревянным столом, сидел старый седой дед. Из-под белых, нависших бровей, смотрели на нее два иссиня-черных глаза долгим и испытывающим взглядом. Позади него, на шесте горела лучина, а на столе светилась зажженная свеча.
- Здравствуйте, - поздоровалась вошедшая женщина, и не узнала своего голоса, он стал хриплым и сухим, как будто шел откуда-то из-под земли.
- Землю с могилы принесла? - спросил дед, каким-то железным голосом, и все также испытывающе, смотрел на нее.
- Принесла, - тихо проговорила женщина, ее голос дрожал, - и фотографию принесла.
- Ложи на стол, - проговорил он, и женщине показалось, что рядом опять заскрежетало ржавое железо.
Женщина положила на стол свернутый вчетверо бумажный лист с фотографией и тряпичный мешочек с могильной землей. Трясущимися руками достала из кармана завязанный узелок, развязала и расстелила перед колдуном. В свете свечи заиграли сверкающими огоньками: два золотых кольца: одно обручальное, другое с камнем; увесистые золотые сережки с подвесками-шарами и толстый золотой православный крестик. Старый колдун посмотрел на приношение, поднял свои угольные глаза, в которых сверкали злые искры.
- Жалеть не будешь? Большой грех на душу берешь, - многотонная ржавая бочка рухнула совсем рядом и развалилась на куски.
- Не буду, - еле слышно ответила женщина.
- Тогда ступай, - железо скрежетать перестало, старый колдун положил руки на стол, по обе стороны свечи и, как будто застыл.
Не чувствуя под собой ног, женщина попятилась, с трудом нашарила ручку за спиной, отворила дверь и выбралась из избушки.
***
Колеса мерно стучали по рельсам, и каждый перезвон отсчитывал новые километры дороги. Поезд торопился к солнечному берегу, теплому морю и удивительным южным ночам.
Лида любила смотреть в ночные окна вагона. В темноте рисовались причудливые деревья, время от времени мелькали станции, ночные города светились тысячами огней. Везде крутила свою карусель трудяга-жизнь, бурлила в городах, размеренно двигалась в небольших деревеньках.
Последняя ночь в поезде. Где-то далеко остались бескрайние казахстанские степи, выжженные палящими лучами солнца. Громады Уральских гор вздымались на отвес от дороги и уходили ввысь. Среди скал чудом держались корнями сосны, казалось, любой дождь сможет победить эти смелые деревья. Когда проезжали просторы Матушки-Волги, то в памяти всплыли слова великой певицы о широкой красоте русской реки. Мамаев курган поразил своим величием и размерами. Хорошо, что дети увидели знаменитую «Родину-Мать» вот так, рядом, и рассмотрели ее, пока поезд огибал выступ кургана. Сегодня, на приближении к югу, явно указывали пирамидальные тополя, встречающиеся в поселках.
Вагон спал безмятежным сном в ожидании завтра, когда можно будет окунуться с головой в теплые и ласковые морские волны. Начнется суматоха с заселением, разбором вещей, а сегодняшняя ночь еще располагала к покою и отдыху, как затишье перед бурей.
Лида откинулась на жесткую спинку плацкартной полки и задумалась. Впервые они с дочерями уехала надолго. Прошло три дня дороги, а она уже соскучилась по дому, по старенькой маме в деревне. Загрохотал товарный состав, разбудил соседку с нижней полки. Невысокая, худенькая женщина, при знакомстве назвалась Полиной, ехала на море одна, а вот свою профессию почему-то скрыла. Но, Лида уже поняла, что Полина-врач.
- Почему не спите? - спросила Полина, усаживаясь к столику,- завтра уже приедем. Очень люблю море, каждый год езжу, и все равно тянет, - соседка всегда внимательно смотрела на Лиду, как будто изучала ее.
- Вы врач? - наконец-то не выдержала Лида,- психолог?
- Как вы догадались?- поинтересовалась соседка.
- У вас взгляд изучающий, - проговорила Лида, - вы как будто меня насквозь видите.
- Есть такое, - согласилась Полина, - всю дорогу думаю, почему у вас глаза грустные и взгляд испуганный? Вы, постоянно чего-то боитесь, это видно во взгляде, жестах. Советую завести роман, вам просто необходима встряска, необходимо поверить в вашу красоту и обаяние, в вашу женскую силу. Ваши бездонные голубые глаза, притягивают как магнит, но, вы их всегда опускаете, вашу летящую походку портят поникшие плечи, а свой природный ум вы прячете за неуверенностью, - взяв кружку со стола, она пошла за кипятком.
Слова соседки разбудили давно забытые страницы, перед Лидой, как по рельсам, прошла вся ее жизнь. Будучи ребенком, она любила босиком измерять лужи после дождя, ни запреты, ни наказания матери не действовали. Причем, особый восторг и любопытство, вызывали «очень глубокие лужи», доходившие ей до колен и выше. Девочка представляла себя отважным моряком, покорявшим просторы океана. Особое наслаждение ей доставляли облака, отражавшиеся в тихой воде, ей казалось, что она ходит по небу и делала это очень осторожно, чтобы не спугнуть тучки. Однажды, даже заставила проезжающую машину объехать лужу. Стала посреди дороги и доказывала водителю, что он раздавит ее небо. Водитель не стал спорить с босой защитницей и повел машину по бугру.
