АВГУСТОВСКИЙ ДЕНЬ ВЫДАЛСЯ ЖАРКИМ И ВЛАЖНЫМ – типичным для сезона муссонных дождей. Стоял 1774 год, хотя было ясно, что это ненадолго. Я находилась на одном из многолюдных рынков Калькутты, где отец оставил меня одну.
Не навсегда – время для этого еще не пришло. Он всего лишь вернулся на корабль, чтобы подготовить все необходимое для следующего этапа путешествия – в Нью-Йорк двадцатого века. Именно он был целью наших странствий – там отец мечтал исправить ошибки, совершенные в прошлом.
Возможно, такие, как я.
Он никогда не говорил этого открыто, но его желание избавиться от меня было очевидным. И вот я в полном одиночестве вынуждена, зажав в потной ладони жалкую горсточку серебра, торговаться в надежде приобрести каладриуса – птицу, способную исцелять от недугов и предсказывать смерть. Я вдруг подумала, что, если бы мифологическое пернатое доставили на корабль, а я на борт не вернулась, отца бы это нисколько не расстроило.
Впрочем, нет, поправила я сама себя. Сейчас я все же еще была нужна ему. Как-никак, именно я прокладывала для него маршрут сквозь время и пространство. Я помогла ему пробраться сквозь темные времена Средневековья. И потом, я умела с двадцати шагов угадывать особых, волшебных животных, обладающих необычными качествами, и успешно договариваться с торговцами об их приобретении. Но мне было известно, что, когда в 1868 году мы доберемся до Гонолулу, отец перестанет нуждаться в моих способностях определять курс в океане и заключать удачные сделки. Я была для него лишь средством для достижения цели, и конец путешествия приближался с каждым днем.
Его, впрочем, эта ситуация нисколько не смущала. Я тоже изо всех сил старалась относиться к этому легко, но не всегда могла преодолеть беспокойство. Оно серьезно мешало мне в сложные моменты – вот как сейчас, когда торговец, на редкость наблюдательный, как и большинство людей его профессии, сверлил меня пристальным взглядом.
– Это очень редкая птица! – сказал купец громче, чем того требовало разделяющее нас расстояние. Мы с ним стояли буквально нос к носу около клеток. Я предпочла бы немного отодвинуться, но не могла, потому что в этом случае меня поглотила бы бешено бурлящая толпа посетителей рынка. – Каладриус может вылечить любую болезнь – ему достаточно лишь посмотреть пациенту в глаза.
– Я знаю, знаю.
Мне доводилось читать о каладриусе в мифологической литературе. Если верить легенде, эта птица уносила болезнь на своих крыльях и сжигала ее, пролетев вблизи солнца. Легенда также гласила, что, если человек болен неизлечимо, птица ни за что не станет на него глядеть. Но об этом торговец, разумеется, умолчал.
– Здоровье бесценно, девушка, – заявил он, скрестив руки на груди.
– И это мне тоже известно, – сказала я и вытерла брови тыльной стороной ладони. Солнце палило немилосердно, и запах пота вокруг меня смешивался с ароматом жасминовых духов. Мне нужно было возвращаться на корабль хотя бы для того, чтобы глотнуть свежего воздуха. – Пожалуйста. Это для моей матери. Без птицы она умрет.
Обычно я не пытаюсь вызвать у торговцев жалость, но в данном случае говорила чистую правду.
– Если с ней что-нибудь случится, мой отец этого не перенесет.
Взгляд продавца немного смягчился, но тут вдруг толпа словно вскипела, и у меня за спиной возник весьма дородный британский офицер. Мой собеседник, забыв обо мне, сразу уставился на него.
– Пожалуйста, – произнесла я чуть громче и, вытянув вперед руку, разжала кулак, показав горстку тусклых серебряных рупий.
Торговец снова перевел взгляд на меня и покачал головой:
– Такая птица стоит столько, сколько золото, равное ей по весу.
– У индийских принцев больше не осталось золота. Все золото у них отняли британцы, а они не верят в легенду о каладриусе.
Сказав это, я тут же поняла, что совершила ошибку. Лицо торговца приобрело суровое выражение. Я принялась лихорадочно соображать, как исправить положение. Птицы в клетках вдруг разом расправили крылья, стали бить ими о бамбуковые прутья и защебетали на все лады, будто прося освободить их. Чья-то рука легла мне на плечо. В возмущении я резко обернулась, готовая дать отповедь наглецу, но тут же вздохнула с облегчением. Это был Кашмир, появившийся как нельзя кстати.
– Здравствуйте, амира, – сказал он.
– Попробую угадать, – отозвалась я. – Капитан прислал тебя поторопить меня?
– Чтобы вам помочь, – уточнил он и тепло улыбнулся. Затем повернулся к торговцу и высыпал ему в подставленные ладони горсть золотых монет. – Этого более чем достаточно.
С этими словами Кашмир протянул руку и завладел клеткой с каладриусом. Затем он взял меня за запястье и повел прочь, не обращая более внимания на продавца птиц, который от изумления вытаращил глаза.
– Идемте скорее. Нам пора.
– Где ты взял столько золота? – спросила я.
Случившееся поразило меня даже больше, чем торговца.
– Так, в одном месте, – ответил Кашмир.
Мы были уже на полпути к докам, когда в толпе позади нас раздались крики.
Кашмир передал мне клетку.
– Только не бегите, – предупредил он и опрометью бросился куда-то в сторону.
– Вор! – заорал кто-то неподалеку.
Я увидела тучного англичанина, пробирающегося в ту сторону, где исчез Кашмир.
Как назло, мне под ноги то и дело попадались препятствия в виде корзин с жареной саранчой и одеял, на которых были разложены спелые рамбутаны и прочий товар. Я бежала, огибая женщин в тряпье и в шелковых одеждах, мужчин в набедренных повязках и в военной форме. Клетка с птицей раскачивалась в моей руке, пот разъедал глаза. Кашмир был далеко впереди – точнее, это я сильно от него отстала.
На бегу я лихорадочно пыталась сообразить, как можно выпутаться из подобной ситуации, вспоминая разные истории на аналогичную тему. К сожалению, все они не имели ничего общего с реальностью. Почти во всех чудесное спасение приходило благодаря тому, что преследователей удавалось превратить в дерево, в звезду, в птицу или во что-то еще столь же безобидное. Оглянувшись, я увидела, что англичанин нагоняет меня, и, прижав клетку к груди, попыталась поднажать.
Наконец, я оказалась за пределами рынка, свернула за угол и, оттолкнувшись свободной рукой, перепрыгнула через осла. Кашмир, стоя на причале рядом с кораблем, призывно махал мне. Подбежав к нему, я остановилась. Он положил руки на мои плечи:
– Почему вы побежали, амира?
– А ты почему? – поинтересовалась я, с трудом переводя дыхание.
