Гроза бушевала давно и, похоже, не собиралась затихать, только набирала силу. Ветер рвал крышу, покрытую соломой, и с завыванием ломился в стены, будто хотел разметать хижину по бревнышку. Яркий свет от молнии огненным мечом втыкался в маленькое оконце, пронзая избушку насквозь. Гром грохотал так близко, словно Перун, устроившись на туче, нависшей прямо над поселением, хохоча и потряхивая кудлатой рыжей бородой, с остервенением бил в гигантский барабан, туго обтянутый воловьей кожей. Зара каждый раз невольно вскрикивала и, дрожа, еще сильнее прижималась к Визимиру, пряча лицо у него на груди и с силой зажимая уши, чтоб заглушить недовольный рык Перуна. Такой грозы она еще не видела. Вряд ли даже старейший видел подобное.
Вдруг Зара замерла. Опустив руки и отстранившись от мужа, она напряженно вслушивалась в звуки стихии, будто пыталась различить слова, посланные разгневанным божеством.
– Что случилось? – спросил Визимир.
– Дитя… – прошептала Зара, глядя в никуда, словно она видела сквозь стену.
– Перестань… – Визимир с жалостью посмотрел на жену и попытался снова прижать ее к себе.
Прошло три года с тех пор, как случилось несчастье, а Зара никак не могла забыть их первенца. Если бы боги смилостивились и дали им еще ребенка, возможно, тогда Зара успокоилась бы. Но боги бывают слишком жестоки. Хотя Визимир должен благодарить их за то, что они не забрали еще и жену: слишком тяжелые у нее были роды.
– Нет, ты не понимаешь! Там плачет дитя!.. Ты слышал?.. Там кто-то стучал… – Зара нетерпеливо оттолкнула его и напряглась, пытаясь уловить сквозь шум тихие звуки, которые хотела услышать.
– Успокойся. Это ветер завывает, дождь стучит, – Визимир с тревогой посмотрел на жену: не лишилась ли она рассудка от горя, а страх перед грозой подтолкнул к сумасшествию? Сейчас в свете вспышек молнии она и правда выглядела как безумная. Только что тряслась от страха и вдруг словно не слышит, что гроза продолжает бушевать, будто нет раскатов грома и яростных вспышек молнии.
Зара с рассеянной улыбкой медленно обернулась к мужу, многозначительно подняла палец, давая понять, что слышит какие-то звуки, и вдруг кинулась к выходу.
– Куда ты? Стой! – воскликнул Визимир и бросился следом за обезумевшей женой в темную пропасть дверного проема.
Едва ступив за порог, Визимир остановился, пытаясь разглядеть во тьме жену. Ливень хлестал в лицо, застилая глаза. Ветер швырял в него ветками, сорванными с деревьев, кидал каким-то мокрым сором. Ночную мглу то и дело рассекал огненный меч Перуна. Зары нигде не было видно.
– Зара!.. – крикнул Визимир в темноту, пытаясь перекричать шум стихии.
И тут же сильный порыв ветра втолкнул его обратно в хижину, будто сам Перун не хотел, чтобы Визимир остановил жену. Пламя в очаге затрепетало, сжалось, как испуганное существо в ожидании удара, и тут же снова принялось быстро расти, смело скакать по поленьям, будто вспомнив, что приходится младшим братом страшным всполохам и бояться ему нечего. В то же мгновение в дверном проеме показался силуэт Зары, освещаемый вспышками молний. Ссутулившись и прижав руки к груди, она тоже походила на испуганного зверька. Ветер растрепал ее волосы, ливень промочил насквозь одежду, и вода ручейками стекала с подола ее сорочки.
– Ну что же ты?! – укоризненно произнес Визимир и поспешил к жене.
И только тогда заметил, что она крепко и в то же время осторожно прижимает к груди сверток. Визимир с удивлением посмотрел на Зару. Она молчала, но в ее глазах была одновременно радость, мольба и страх. Превозмогая сомнения, она протянула сверток мужу.
– Это дитя? – воскликнул Визимир, уставившись на Зару.
Точно в подтверждение его слов, ребенок, уже было успокоившийся и согретый теплом Зары, оказавшись на некотором отдалении от нее, снова заплакал, и Зара, торопливо прижав его к груди, принялась укачивать, нашептывая ласковые слова.
– Где ты его взяла? – допытывался Визимир.
– На улице, – ответила Зара, не отрывая взгляда от малыша.
– А где его родители?
– Нужно скорее переодеть его, он весь промок, – словно не слыша, что говорит муж, произнесла Зара. Она положила ребенка на лежанку и принялась торопливо рыться в сундуке, вытаскивая то одну, то другую вещь. Наконец, Зара достала свою рубашку, украшенную черно-красными строчками вышивки, и расстелила ее тут же на лавке.
– Я надеюсь, ты понимаешь, что он не твой? Такой маленький ребенок не смог бы один гулять в такую грозу!
– Совсем промок мой маленький… Сейчас я тебя закутаю, согрею… – приговаривала Зара, разматывая мокрые пеленки. – Визимир! Это девочка! У нас с тобой дочь! – радостно сообщила она.
– Зара… Где-то там наверняка ее родители, – Визимир кивнул в сторону двери, – они ее заберут, и тебе станет еще больнее.
Но Зара не слушала мужа. Визимир вышел на улицу, надеясь поскорее найти пропавших родителей девочки, пока Зара не успела к ней привыкнуть. Возможно, им тоже была нужна помощь. Не дело оставлять человека в беде, да еще в такую грозу.
Вырвавшись из плена мокрых пеленок, которые оказались обычными ветхими тряпками, девочка шустро задрыгала ручками и ножками. Зара осторожно перенесла ее на свою рубашку, а мокрое тряпье небрежно сбросила на пол. «Брямс!»! – звук заставил ее оглянуться. Среди кучи рванья что-то блеснуло. Зара быстро прикрыла девочку краем своей рубахи и нагнулась за таинственным предметом. Она осторожно потянула за цепочку и с удивлением уставилась на медальон, вынырнувший из тряпья. Треугольник, поверх которого лежало кольцо с маленькими сверкающими камнями, разбросанными по всей окружности; один из них был черным, остальные белыми. В центре медальона поблескивал крупный камень, обвитый двумя змеями. В тусклом свете очага они казались живыми – так причудливо отбрасывали тени: один миг – и зашевелятся. На углах треугольника, выходящих за границы круга, были нанесены какие-то знаки. Чтобы получше их рассмотреть, Зара приблизилась к огню. Вдруг свет пламени тысячекратно отразился в большом камне! Множеством светящихся искр он разлетелся по избе, осветив ее, как солнце. Зара вздрогнула и испуганно выронила медальон, будто вместе со светом он вобрал и обжигающий жар пламени. Свет тут же погас. Собравшись с духом, Зара подняла странную находку, но больше не рискнула подносить ее к огню. Это был не просто оберег. В нем чувствовалась невероятная сила.
