Шел второй месяц пандемии. Количество инфицированных все росло, динамика была удручающе высокой. Школьников, студентов и пенсионеров обязали сидеть по домам, вменив добровольный (ставший со временем принудительным) режим самоизоляции. Потом стали закрываться развлекательные заведения, торговые центры, рестораны и прочие места общественного пребывания. Затем настал черед закрытия организаций, не являющихся важными для жизнеобеспечения города и населения. Работали только аптеки, продуктовые магазины и пункты оказания медицинской помощи.
Ленкино предприятие тоже закрылось. Руководству под угрозой выплаты космического штрафа ничего не оставалось, как перевести своих сотрудников на удаленную работу.
Ленка, как в прочем, и многие другие жители планеты, впервые в жизни столкнулась с термином «самоизоляция». Странный термин. Она по привычке разобрала его на составные части. Получилось два слова «сам» и «изоляция». Словно люди такие сами захотели и изолировались от мира, спрятавшись в скорлупки своих квартир, домов, комнат. При этом в СМИ вещалось, что это не просто изоляция, а она еще и «добровольная», к тому же. «Ну, это уж вообще бред полный, – думала Ленка, – Я на это не подписывалась». Но ее особо никто и не спрашивал. Поэтому она стала работать дома. Первая неделя была загруженной, работы было много, надо было привыкать к новому формату взаимодействия с коллегами и клиентами. День пролетал быстро и незаметно. А вот вечера стали её тяготить.
Так вышло, что накануне введения рекомендованного режима самоизоляции Ленка рассталась с парнем. Все произошло как-то глупо и нелепо. И не то чтобы она его любила и страдала, но было неприятно. Было так: она ему объявила, что уходит на самоизоляцию, будет работать дома, не покидая территорию квартиры, соблюдая требования властей и выполняя обещание, данное руководителю. Парень не выразил желания присоединиться к Ленкиному добровольному отшельничеству и сказал, что будет жить у себя дома, а ее будет навещать. На что правильная до мозга костей Ленка возразила, что если он будет сообщаться со внешним миром, то навещать ее не нужно, потому как вся идея самоизоляции теряет смысл. Будем общаться дистанционно, вынесла она вердикт. Парень огорчился. Два дня продержался дома и по-тихому свалил к своей бывшей жене, которая развелась с ним шесть лет назад. Ленка знала, что он испытывал к бывшей патологическую тягу. «Я её ненавижу», —говорил он. Ленка понимала, что любые сильные эмоции – это привязанность. Ненависть – оборотная сторона любви. Но она не обращала на это внимания (мало ли кого мы любим?) и предпочитала жить сегодняшним днем.
Бывшая жена Ленкиного бывшего была не столь принципиальна в вопросах изоляции и откровенно скучала, ввиду чего и заманила экс-супруга под сень фамильного гнезда, некогда служившего им семейным очагом. Она же и не преминула сообщить Ленке о возвращении блудного бывшего мужа в лоно семьи и её собственное. Ленка приняла эту информацию спокойно. Интуитивно она знала, что рано или поздно это произойдет. Абьюз – сильнейший из всех магнитов. Если не проходить лечения у психотерапевта, то он непременно сработает. Вопрос времени. Время настало. Она выразила экс-супруге благодарность за любезно предоставленную информацию, пожелала супружеской чете счастья и внесла парня в черный список, чтобы впредь он не беспокоил её своими объяснениями и прочей ненужной чушью. Все же, немного огорчившись, Ленка выпила бутылку мартини, поплакала и зарегалась на «Тиндер».
Вот так неожиданно для себя Ленка осталась одна. Днем работала. Вечерами занималась саморазвитием и чтением психологической литературы, участвовала в тренингах и вебинарах, наперебой вещающих как стать самодостаточной, поднять свою самоценность, избавиться от всевозможных фобий и детских травм, научиться жить с самой собой, полюбить и принять себя, и прочих душеспасительных онлайн мероприятиях, параллельно знакомясь и общаясь с мужчинами на «Тиндер». Она всегда была крайне избирательна. Это касалось всего, и мужчин в том числе. Для неё всегда имели значение образование, статус, ум, умение общаться, грамотно писать, логично мыслить и, конечно же, чувство такта, меры и юмора. Там она познакомилась с Алексом.
Немного пообщавшись с ним на сайте и оценив степень адекватности парня, она предложила перейти в мессенджер. Алекс её забавлял. Ей нравилось его чувство юмора. Он смешил Ленку, что в её ситуации было крайне необходимо. Она практически сразу поведала ему свою текущую историю. Без драматизма, с юмором. В конце рассказа они вместе посмеялись. Алекс отметил, что она необычная девушка. Ленка вздохнула. Знал бы он, как она старается быть обычной. Быть как все, жить – не париться. Но пока все мимо. Как говорили Ленкины подруги, каждая её история – это очередной сюжет для Санта-Барбары и с нетерпением и интересом следили за динамикой событий.
Они переписывались день изо дня, делились мыслями, просто беседовали обо всем на свете. Ленке нравилось с ним общаться. Было в нем что-то… интригующее что ли. Она улыбалась, читая его сообщения. Он безобидно подшучивал над ней. Она отвечала ему тем же. Они разговаривали на разные темы: от политики и экономики до моральных и нравственных аспектов жизни, о взаимоотношениях полов и психологии влияния и манипулирования сознанием. Между ними протянулась ниточка доверия и понимания. Они даже обсуждали вопрос встречи, но Ленкина самоизоляция исключала какие-либо контакты с внешним миром. Решили ждать послабления режима и спада эпидемии. Вскоре он пропал из эфира.
Глава 3. Жизнь в изоляции.
Тем временем, число заболевших неумолимо росло, да и умерших от вируса, согласно сводкам информагенства в интернете, тоже прибавлялось. Было тревожно. СМИ голосили на всю мощь и во все рупора, чтобы никто не покидал места самоизоляции и не выходил из дома, что пандемия бушует, врачей и ИВЛ не хватает, медицина захлебывается. «Сидите дома!» – этот лозунг транслировался везде и всюду. Затем, населению запретили покидать свои дома под угрозой административных взысканий. Были оцеплены целые районы. Можно было только дойти до аптеки, в магазин, выкинуть мусор и погулять с собакой. Запрещено удаляться далее 100 метров от места прописки. Для работников компаний чья деятельность регламентировалась как необходимая для жизнеобеспечения населения, на правительственном уровне оформлялись электронные пропуска, которые проверялись патрулирующими улицы и трассы города полицейскими и представителями силовых структур. Само собой Ленке пропуск не оформили.
На шестой неделе своего вынужденно-добровольного отшельничества Ленка вроде бы примирилась со всем идиотизмом текущей ситуации как в личной жизни, так и в жизни, в принципе. Отпустила все, что надо было отпустить. Приняла все, что надо было принять. И тут стала подкрадываться тоска. Тоска по людям, по простору, по свежему воздуху. Общения как такового хватало с друзьями, с подписчиками в блоге, с людьми, которым требовалась психологическая помощь. Но на душе было все мрачнее. Ленка не любила это состояние. Медитировала, пыталась перезагрузиться, переключиться на что-то другое. Заняться делами, которые откладывала много месяцев. Но творческая работа требует вдохновения. Свежих мыслей, эмоций, ощущений. А их не было. Она загрустила.
