– Наконец-то я нашла сейф! Моя цель практически достигнута! – радуюсь я, высвечивая в темноте фонариком от телефона железную дверку. Осталось только подобрать шифр…
– Что ты здесь делаешь? – гремит за моей спиной, которая тут же покрылась липким потом от страха. Боже…
– Я… – теряюсь. Вижу звериный взгляд напротив, иначе его не назовешь. Понимаю, что если я сейчас же что-нибудь не придумаю, то мне конец.
– Я. Спрашиваю. Что. Ты. Здесь. Забыла! – рычит Аким, подходя ближе.
Двигается он совсем бесшумно, а я понимаю, что если бы не эта его привычка появляться из ниоткуда, я бы услышала, что он пришел, и успела бы спрятаться.
Мужчина сверлит меня взглядом, и я опускаю глаза в пол. Он тут же оказывается рядом и, крепко схватив подбородок, вынуждает меня смотреть ему в глаза.
– Не заставляй меня сердиться, девочка, тебе не понравится то, что ты увидишь!
Мне уже не нравится. Жутко. До дрожи в коленках, но я не знаю, что сказать. Я пришла, чтобы украсть весь компромат, который ты собрал на отца? Нет, это прямой путь в могилу. Но, как назло, ничего другого не приходит в голову.
Губы мужчины медленно приближаются к моим. Он что, пытается меня поцеловать?!
– Я пришла к вам! – выпаливаю я. Идея приходит сама собой, но это единственное, что может меня сейчас спасти. – Пришла потому, что вы мне нравитесь. Я хотела сказать это… – выдыхаю. Звук моего голоса был похож на стон, что было легко спутать со страстью. На самом же деле я тряслась от ужаса.
В глазах мужчины загорается огонь желания. Дикого. Неукротимого. И если пять минут назад я думала, что зверь напротив просто разорвет меня, то сейчас вижу, что сначала он мной полакомится.
– Пока, Рит! Не распугай всех маньяков в городе своим видом! – кричит мне вдогонку Маша, выходя из театра, где мы с ней работаем. Только что закончился спектакль, и я, даже не став смывать сценический грим, поспешила домой.
Мы с отцом живем за городом в элитном коттеджном поселке, и добираться туда нужно было очень долго. Но я нарочно не брала машину. На работе никто не знал, чья я дочь, а мне не сильно хотелось афишировать это.
Мой отец является одним из влиятельных людей этого города. Изначально он хотел ограничить все мои контакты, не пускать на учебу и контролировать каждый шаг в целях безопасности, как он сказал, но я сильно воспротивилась жизни в золотой клетке. Я люблю свободу, люблю танцы и простых людей. И мне легче отказаться от всех денег на свете и делать то, что нравится, чем жить с отцом и бояться показать нос на улицу.
Изначально я снимала квартиру недалеко от театра, где работала, но там сменился хозяин, и мне временно пришлось съехать к отцу, пока не найду себе новое жилье.
Я сажусь на автобус, который шел до нужной ветки метро, и облокачиваюсь на запотевшее стекло. В отражении на меня смотрит незнакомка. Еще бы. Театральный грим может сделать из человека кого угодно. Вот и сейчас я была похожа скорее на какую-то Мэрилин Монро в светлом парике и с кучей тональника на лице, чем на себя саму.
На улице стояла ранняя весна, но ночью все еще ощущались заморозки. Я укуталась в пальто и надвинула на глаза капюшон. Доехала без приключений и, уже выйдя на конечной станции метро, набрала водителю папы.
Тот забрал меня через пятнадцать минут и недовольно сопел всю дорогу.
Что уже не так?
Он довозит меня до дома, и я выхожу, громко хлопнув дверью. Переместив на другое плечо спортивную сумку, иду в свою комнату на третий этаж и, скинув одежду, переодеваюсь в домашний костюм. Взяв полотенце, решаю сходить в душ. Моя ванная вчера потекла, так что до прихода мастера приходится пользоваться гостевой.
Иду мимо папиного кабинета и вдруг слышу громкие голоса.
У нас гости?
Я уже хочу пройти мимо, как что-то меня останавливает. Прислоняюсь к стене и прислушиваюсь к тому, что происходит в кабинете.
– Аким, давай договоримся, не чужие же люди! – заискивающе говорит мой папа. Я даже не узнаю его голос. Обычно он кричит или выплевывает приказы свысока, а тут… Кто же там в его кабинете?
– Олег, я все сказал! – звучит тихо, но довольно жестко.
– Но что ты от меня хочешь? Не могу я быстро закончить это дело, ты же понимаешь, какие люди в этом всем замешаны! – переходит на повышенные тона мой отец.
Вот, уже узнаю. Но о чем речь, вообще? Какое дело?
– Мне плевать! Я даю тебе время до лета. Не справишься – пеняй на себя, ты понял? – грозно рычит незнакомец.
– Но это же хороший бизнес, Аким! Я мог бы отдавать тебе неплохой процент с продаж – скажем, десять. Десять процентов тебя устроит? – не отступает от своего папа.
Да что за бизнес? Какие еще продажи? Он же владелец сети клубов и казино. Что там вообще можно продавать?
– Я бы сказал, какой это бизнес, да боюсь, тебе не понравится. И если в твоей гнилой душе не осталось ничего человеческого, так я это поправлю, ты меня знаешь…
Наступает тишина, но я не спешу уходить. Мне кажется, я сейчас узнаю что-то такое, что перевернет с ног на голову все мое представление об отце.
– Я знаю, Аким. Знаю, где ты воевал и какие у тебя принципы.
– Я убивал и за меньшее, Олег. Тебе же я даю шанс исправиться. Не упусти его, последствия могут быть плачевными.
Слышу, как скрипнуло папино кресло, и хочу убежать, чтобы меня не застукали, что ноги будто приросли к полу.
– Дай мне время, Аким, я все сделаю! – тихо говорит мой отец. В его голосе звучит горечь поражения, но я-то знаю, что это все напускное. О чем бы ни просил этот самый Аким, отец не смирится.
– До лета и ни днем больше! – отвечает незнакомец.
Я не слышу его шагов, поэтому не успеваю вовремя убежать. Дверь распахивается, и на пороге оказывается он.
Смотрю в черные как смоль глаза мужчины и замираю. Сердце в груди пропускает удар или два. Никогда еще не видела мужчин, излучающих такую силу. Он будто горит ею изнутри и сжигает все вокруг.
– Я…
– Подслушивала? Что ж, жаль. Такая молодая…
– Аким! – строго говорит отец, а тот его перебивает:
– Наведи порядок среди персонала. Надеюсь, не тронешь девочку, совсем еще юная! Прощай!
Он удаляется бесшумно, словно дикий зверь, а я шокированно смотрю на него.
– Папа, кто это? – дрожащим голосом спрашиваю я.
– Не твое дело! Что это ты на себя напялила? – нервно подергивает плечом отец.
– У нас был концерт, это сценический образ.
– А выглядишь как чучело из трансвестит-шоу! Иди умойся! – бурчит он и захлопывает перед моим носом дверь.
Да уж, вот и поговорили. Замечательные у нас отношения. Настоящие отец и дочь прям! Мне уже даже не больно. Он разочаровался во мне еще в тот момент, когда я объявила, что хочу стать танцовщицей. Он долго психовал, угрожал, порывался запереть меня дома, но в конце концов смирился, вычеркнув меня из своего сердца. Он часто говорил, что я пошла в мать, такая же бестолковая пустышка. Я не знала свою маму, у меня сохранилась только одна ее фотография, которую я в детстве часами рассматривала по ночам. Отец не мог или не хотел ничего рассказывать мне о ней, а я вскоре перестала спрашивать. Я знаю, что она тоже красиво танцевала, была балериной, где и познакомилась с моим отцом. Но когда родилась я, она уже не смогла танцевать. А потом ее убили. Мне было года три или четыре, когда это случилось.
