Я так устала. Весь день донимали студенты. Готовились к КВН-у. Куча идей и ничего конкретного. Забегалась искать им литературу со сценариями. Кошмар! Окончательно добил мои силы и моральные и физические дедушка – божий одуванчик. Дедуля решил вспомнить молодость. Почему-то ему понадобилась статья за, фиг знает, какой год. Естественно, пришлось перелопатить связки газет за десятки лет, ласково высказываясь могучим русским. Про себя, конечно. Было стыдно за себя, где-то глубоко внутри, тонкая морщинистая шея и белый пушок, еле прикрывающий череп, вызывали жалость. Но, пронзительно ноющая поясница и будто налитые свинцом ноги стирали все благородные чувства. Вот именно сегодня ему понадобилось объявление о свадьбе. Его и его жены. Трогательно.
Когда за последним читателем закрылась дверь, у меня мелко дрожали руки, как у последнего алкаша, не получившего своей дозы в сутки, и ноги уже не держали мою тушку, как будто я отстояла две смены в цеху на заводе. На заводе я не работала и даже не бывала с экскурсией, но, наверное, так чувствуют себя отстоявшие смену рабочие.
Поплелась шаркающей походкой в бытовку. Умылась, переоделась в другое платье. Я здесь летом всегда держала запасную одежду. Пыль, жара, пот – все прелести лета в душном старом городке. Сослать бы сюда всех мечтателей о тихой спокойной жизни навечно.
Обула туфли на невысоком каблучке, в рабочее время я всегда надевала обувь без каблуков. Еще раз прошлась расческой по волосам. Пора домой.
Зеркала я не любила с детства. Мне все время казалось, что за мной кто-то наблюдает из-за зеркальной поверхности. А сейчас, я была одна в тесной каморке, располагающейся в дальнем углу от входных дверей большого зала с рядами стеллажей с тысячами книг. Поэтому поспешила на выход. Подхватив сумочку, вышла за дверь. Прошла по узкому проходу между стеллажами и стеной. Боковым зрением зацепила тень. Резко развернулась. Никого. Сердце ухнуло в пятки от страха. Подпрыгнуло вверх и быстро застучало. Мне не показалось. Это точно. Но в проемах между рядами было пусто.
«Может бабочка пролетела под лампой и отбросила тень?» – успокаивала я себя, замирая от страха. Я так и прошла до выхода, боясь смотреть вперед. Рискуя упасть, споткнувшись о стыковочные швы старого линолеума. Древний паркет под ним устало скрипел.
Выскочила из зала и понеслась по лестнице вниз в фойе и на выход. Даже, привставший проводить меня дядя Федор, наш сторож, не успокоил. Двери захлопнулись. И я осталась на улице одна-одинешенька.
Перед нашей библиотекой был небольшой роскошный парк. Прямо перед входом была небольшая площадка, окаймленная клумбами роз, которые обожала наша директор, Ангелина Викторовна. Дальше до выхода из парка тянулась аллея из канадского клена. Между деревьями тянулась живая изгородь, аккуратно подстриженная. Пока я шла по дорожке, с трудом сдерживая себя, чтобы не помчаться изо всех сил и не заорать, меня не покидало чувство, что меня сопровождают. Чуть ли не преследуя по пятам. Раза – два уговорила себя оглянуться, с трудом преодолевая ужас, что меня кто-то схватит за шкирку и утащит в кусты на ужин. Никого, конечно же, не было за спиной, Никто меня не преследовал. Глупые страхи.
Только выйдя на широкую, ярко освещенную улицу, расслабилась.
«Надо животинку себе завести, а то от одиночества скоро завою»,– решила я. Толпы людей спешили по домам после рабочего дня. Духота и усталость гнали их домой, к ужину и кондиционерам. Я жила недалеко от места работы, в самом центре. Однокомнатная квартирка досталась мне после обмена. Дочь выросла, поступила в институт в N-ске, где и захотела остаться. Встретила великую любовь. Молода еще. В восемнадцать я тоже думала, что нашла любовь всей моей жизни. Одно разочарование и ребенок бонусом. Но отговаривать или читать нотации, приправленные мудрыми советами, не стала. Она упряма как мул, чем очень похожа на отца. Легче убить, чем переубедить.
