– Ц. Ёбта. – улетела короткая фраза отчаяния вслед за, почти растворившимися в тумане, фонарями маршрутки.
Ждать следующую нужно было буквально пару минут, но из-за перемены настроения эти пару минут казались вечностью. Даже пеший путь до дома не представлялся таким невыносимо долгим, поэтому опоздавший решил добраться на своих двоих. Через лужи, непонятные куски заледеневшего снега и грязь. Мимо мигающих зелёным светофоров, указывающих водителям на необходимость вдавить педаль газа посильнее. Мимо однообразных прямоугольников с однообразной пёстрой рекламой, рассказывающей о необходимости что-то купить.
Окружающий шум захлебнулся. По ушным раковинам полетел звук голоса, повествующего о розовых оттенках закордонья и кромешной серости картины перед глазами. И даже луна, только выкатившаяся из-под последнего облака и осветившая чистое небо, не могла сделать эту серую картину ярче. И ни она одна.... Вывески, ещё не закрывшихся торговых центров, с изображениями красивых людей возле безмерно необходимого хлама, пытались сделать то же самое. Но увы. Они только ухудшали ситуацию, как и тот «хрен на мурзике», что грузил в машину барахло с вывесок.
Пар изо рта сгущался, а до дома ещё больше чем половина пути.
– Кать, твоей арбузной дудки не было. Я взяла виноградную. – раздался женский голос в момент переключения песен, что сменили грустные новости.
Идущий обернулся, но никого не увидел. На пустой аллее виднелись только островки, отражающегося в лужах, света. Секунда размышлений и уставшее тело отправилось дальше по заданному маршруту. Прохожих перед глазами по-прежнему не было, отчего появилась шальная мысль на тему: «а что если все люди исчезли…». По ушам уже разлетались звуки тяжелой гитары, подхватывая мысли и унося их ещё выше. Настолько выше, что рассуждающий не заметил как оказался дома, от вида которого, резко приземлённая душа затосковала. Ноги были готовы двигаться в любом направлении, главное не домой. Только идти вот было особо некуда, поэтому движение продолжилось по изначальному плану…
Загорелась синим кнопка вызова лифта.
4 этаж.
Три оборота ключа.
Плюс два ботинка в коридоре.
Кровать.
На мир опустился занавес и на опустевший фон тут же налетели мысли. Сначала анализ дня, с акцентами на неприятные моменты. Затем рассуждения об объёмах завтрашних планов, которые не будут выполнены даже на двадцать процентов. Вслед за рассуждениями, а точнее по их вине, всё внимание захватили выводы депрессивных оттенков… Спектакль прекратил сон, утащив за ноги смотреть более яркие постановки из-за которых, как обычно, не получится выспаться.
– Имя любимое твоё…
– Алло!
– Твоё именно!
– Алё блядь!
Мозг полностью вернулся в режим реальности и первым делом обнаружил, что в руках пульт, а не телефон.
– Алло!
– Алло?
– Алло!
– Это кто?
– А это кто?
– Это Катя. Миша, ты что ли? А Таня рядом?
– Какая нахуй Таня? Вы куда звоните?
– Ой, простите пожалуйста. Я номером ошиблась.
Телефон, чуть отпружинившись от дивана, упал рядом. И прежде чем погасить экран, сверкнул временем. 07:34.
– Пол восьмого! – сказал проснувшийся, заканчивая второе слово падая снова в сон.
…
– Пол одиннадцатого! – прозвучала первая мысль после второго пробуждения, – хотя уже похер.
Глаза закрылись, тело потяжелело, в голове начался очередной бессмысленный сюжет… Зажужжала соседская дрель и, как обычно, противно заскрипела, что сорвало просмотр третьего сна.
Пиликнул телефон. Холодильник увеличил обороты, чего он обычно не делает по утрам. Из щелей в окне засвистел ветер. Спина просигнализировала о срочной необходимости менять положение. Разбуженный сел. Зевнул. Снова упал на спину. Но его тут же убедил встать, готовый принимать пищу и не готовый терпеть ни одной лишней секунды, желудок. Все части тела моментально повиновались, и буквально через пару секунд открылась дверь холодильника, за которой правда ничего не оказалось. Вообще ничего.
– Абсолютно ничего… – заключил пробудившийся.
Нужно было выдвигаться за пропитанием. Он подошёл к окну, прежде чем начать одеваться. За окном жирные хлопья снега неспешно покрывали, заледеневшую за ночь, грязь. Одетые тонким слоем в снежные шапки машины так же неспешно покидали двор. Где-то вдалеке, не доходя до горизонта, плотный столб осадков сливался со свинцовым небом.
Наблюдающий решил подождать пока снег окончательно покроет наледь. В планах у него сегодня было бесцельное шатание по городу, дабы к концу дня нагулять себе чувство обиды и разочарования от очередного потерянного дня, в котором не удалось сделать ничего полезного. И планы эти откладывать никак нельзя, так как они уже сложилось в выходную традицию. Субботняя депрессия и воскресная безысходность.
Пиликнул домофон. Ноздри обожгло холодным воздухом. Задрожало тело. Задрожали и затрещали корки льда под весом тела. С крыши трансформаторной будки сорвались довольные голуби, заметив возможность попить из трещин. На багажнике одной из машин, дети, устав от игровой площадки, рисовали пальцем по месеву из грязи, снега и воды, какие-то бессмысленные фразы.
Ветер задул пару снежинок за воротник, идущий вжался глубже в куртку. Не помогло. Вездесущий ветер, пусть даже без сопровождении снега, все равно забирался куда не надо забираться. Проходя очередной дом, ветру видимо надоел игнор, отчего тот подхватил чей-то тлеющий бычок, что летел с третьего или четвёртого этажа и направил угольком ровно в куртку идущего. Удар. Искры разленились в разную сторону.
– Сука.
Он остановился. Осмотрел куртку.
– Мудак. Рот твой… сука.
Впереди лежал пустырь, посреди которого стояло заброшенное здание. Единственное красивое место в этом районе. Заброшка. Все здания после смерти становятся частью природы. Приобретают естественную красоту. А конкретно это ещё было недурно так разрисовано разными представителями флоры. Картину портил только белый прямоугольник, которым закрыли надпись «1967-1991». Прямоугольник под которым вход в подвал, где идущий раньше собирался с друзьями. Пил. Курил. Любил. Все то, чего он теперь не делает, так как во взрослой жизни вставляет не как в детстве. А детство действительно было интересное. Яркое.
Справа внезапно появилась тень, затем так же внезапно исчезла, будто бы кто-то прошёл мимо. И даже, вроде как, оставил свой запах. Точнее, оставила. Пахло женскими духами. Очень приятными женскими духами. Будь у него девушка, он бы обязательно на каком-нибудь из праздников подарил ей такой аромат.
Кроме запаха и тени, внимание зацепилось за след на снегу. Справа от него шла вереница свежих, оставленных буквально только что, следов. Но по пути никого не было.
– Точно не было…
Он задумался. Прикинул варианты и пришёл к выводу: «чем бы это ни было, не важно. Призрак, аномалия, ему-то вообще какая разница?». Вне зависимости от происхождения, случившееся никак не влияло на его жизнь, поэтому и в трате времени на рассуждения не имелось никакого смысла.
