Наши дни, город Светловск
– Какого черта я согласился с твоим безумным планом? – Грим нервно озирался по сторонам, чувствуя на себе заинтересованные взгляды ошивающихся поблизости гостей и официантов, – притащиться в место, где полно народа и я, как бельмо на глазу, единственный гном.
– Заканчивай паниковать, – хмыкнул Глеб, провожая одобрительным взглядом сочную пятую точку девушки, что в костюме феи пронеслась мимо, – ублюдок Бриг облегчил нам задачу, когда решил пойти на поводу у своей жены и организовать тематическую свадьбу.
– Все равно, я в этом разноцветном фраке выгляжу как проблевавшийся радугой клоун!
– Я за твой костюм кучу златых отвалил. Притворись карликом-акробатом, сделай сальто, пожонглируй тарелками. Расслабься, приятель.
Поправив рукой цилиндр, что вкупе с закрывающим лицо платком, рубашкой навыпуск, и заправленными в тяжелые ботинки брюками делал его похожим то ли на жившего в прошлом веке служителя закона, то ли на отпетого головореза, Елагин подмигнул разносящей шампанское официантке. Та, ловко дефилируя между гостями в жалком подобии платья, подошла к нему, вручила полный до краев бокал и, кивнув в сторону кухни, удалилась.
Недвусмысленный намек уединиться с ней был встречен понимающим блеском в ярко-зеленых глазах, но проигнорирован.
Слишком носатая. Не в его вкусе.
– Расслабиться, говоришь? – задрав голову процедил Грим. Его притворно-слащавый голос так и сочился ядом. Если бы взгляды могли причинять боль, Глеб бы уже корчился в муках, – ты забыл, кто у нас на хвосте? Мы здесь ради дела, а не девок цеплять.
– Убьем двух зайцев, – отмахнулся от него парень. Одним глотком опустошив бокал, он поставил его на фуршетный столик, – ты только глянь на местных цыпочек.
Он весело улыбнулся проходящей мимо брюнетке, нисколько не страшась убийственного взгляда ее шкафоподобного кавалера.
– Признайся, когда боги раздавали инстинкт самосохранения, ты стоял в очереди за смазливой мордой? – устало выдохнул Грим. Глеб запрокинул голову и, не обращая внимание на оглядывающихся присутствующих, громко заржал, – три года воздержания плохо на тебе сказались. Спермотоксикоз головного мозга и, подозреваю, неизлечимый, – покачал головой гном.
– Что поделать, в тюрьме практикуют самообслуживание, а я не большой его фанат. Кстати, это одна из причин, почему я оттуда сбежал. Если не брать в расчет маленький нюанс в виде смертного приговора, – пожал плечами Глеб, и продолжил сканировать сад, – а, если в скором времени не выпущу пар, стану грустным и раздражительным. Оно нам надо?
– Боги, а ведь не умудрись ты спасти мне жизнь, я бы сейчас пировал на небесах с героями, а не обливался потом в этом клоунском фраке. Все, хватит отвлекаться. Лучше ищи девчонку, ради которой мы здесь. Ты ее видишь?
– Черт, я не знаю! – впервые за весь вечер веселая усмешка покинула его губы, а между бровей образовалась складка. При мысли о Полине, где-то глубоко в груди, за превратившимся в черный камень сердцем, что-то шевельнулось. Лишь на долю секунды, но этого хватило, чтобы почувствовать себя живым, – три года – долгий срок. Она могла сменить имидж, сделать пластику. Женщины любят экспериментировать с внешностью.
– Она сестра жениха, значит должна крутиться рядом с новобрачными, не проморгай, – произнес гном, хватая со стола тарелку с шоколадным пирожным.
В этот самый момент, под цветочной аркой начался ажиотаж. Подружка невесты, в наряде сказочной красавицы, выхватила у друга жениха микрофон и начала произносить пламенную речь.
Стоящий рядом жених прижимал к себе растроганную невесту, даже не подозревая, что благодаря ему, Глебу «гребаному Святому Валентину» Елагину, она жива и здорова.
«И хоть бы одна душа расщедрилась на приглашение. Так нет же, все самому!» – усмехнулся он про себя и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить спешащую к парочке девушку.
Сначала ноздрей коснулся знакомый аромат. Клубника со сливками. Как в том самом пироге, что так любила готовить ему приемная мать. Затем по лицу скользнули длинные, платиновые локоны. Такие мягкие, что могли бы соперничать с шелком.
Лица за волосами было не видно. Чересчур короткое серебристое платье облегало изящную фигурку, и демонстрировало стройные, загорелые ноги, облаченные в красные босоножки на высоком каблуке.
– Извините, – мелодичным, как перезвон колокольчиков, голосом произнесла незнакомка и, даже не повернувшись, рванула в толпу.
– Вот это ножки! – присвистнул Елагин, – Грим, ты это видел?
– Я не слепой, – запыхтел гном, – а сейчас вытри слюну с подбородка и продолжай искать девчонку Бригов.
Глеб пропустил слова гнома мимо ушей. Его взгляд был прикован к незнакомке, которая как раз в этот момент повисла на шее у невесты.
– Слушай, может и ее с собой прихватим? Ты только глянь на эти нижние девяносто. О верхних я вообще молчу… – к девушкам подбежал фотограф, и чтобы попасть в его объектив, незнакомка, наконец-то, обернулась и явила миру свой лик.
В ту же секунду губы Елагина изогнулись в плотоядной улыбке серийного маньяка, а глаза загорелись ярче чистых изумрудов.
– Что случилось? – нахмурился Грим.
– Это она. Это Адский цветочек.
Шесть лет назад, город Бринвик
Похороны девятнадцатилетнего студента академии Рэнвуд Петра Краснова проходили под мерзким моросящим дождем и мрачные завывания ветра, что трепал черные зонты и срывал с женских голов модные шляпки с вуалью.
Небо над кладбищем Бринвика заволокло плотными серыми облаками, через которые не смог бы пробиться ни один солнечный луч. Но несмотря на преотвратную погоду, на прощание с умершим собралось на удивление много людей, большинство из которых, включая родителей парня, стояли у могилы и следили за тем, как в землю опускают блестящий гроб.
Сев на корточки, Глеб зачерпнул рукой в кожаной черной перчатке горсть мокрой грязи и, одним из последних, высыпал ее в открытую яму.
Любой несведущий, бросив в его сторону быстрый взгляд, увидел бы в зеленых глазах тихую скорбь. И лишь единицы, заглянув глубже, наткнулись бы на пугающую пустоту.
Полнейшее безразличие ко всему происходящему.
Отдав дань древнему ритуалу, Глеб не стал слушать речь тучного седовласого оракула и вместо этого отошел к росшему в отдалении дереву.
Прислонившись к нему спиной, он скрестил руки на груди, прикрыл глаза и подставил лицо каплям дождя.
Мысли парня унеслись в недалекое прошлое, где они с Петром, будучи лучшими друзьями, – не разлей вода, – ставили на уши элитную школу, встречались с одними и теми же одноклассницами, повзрослев поступили в одну и ту же академию, где не пропускали ни одной студенческой вечеринки.
Выходцы из богатейших семей чистокровных демонов. Золотая молодежь. Прожигатели жизни. Вот кем они были, вплоть до той роковой ночи, что произошла четыре дня назад.
