Где-то ангелы кричат
Прости-прощай.
Плавится душа, как свеча.
Разлилась по сердцу печаль,
Я навеки твой, ты – ничья!
Би-2 «Ее глаза»
– Навещать родителей – наша святая обязанность, – с постной миной заявила Агатка. – Но выполнять ее сегодня как-то не хочется.
Мне тоже не хотелось, оттого я и согласилась с сестрицей, что, в общем-то, бывало не часто. Кивнула и, подперев щеку рукой, попыталась прикинуть: есть варианты избежать обязательный ужин в родительском доме? Решила, что нет, и обреченно вздохнула.
– Фимка, – позвала сестрица через минуту. Уверена, наши мысли текли в одном направлении, оттого ее последующие слова не удивили. – Двигай к предкам одна, соври, что у меня работы по горло, а я тебе лишний выходной дам. О’кей?
– Еще чего, – возмутилась я. – Отдуваться за двоих за какой-то жалкий выходной… А как же принципы, сестрица? Кто мне всегда твердит, что старшим врать нехорошо?
– Ненавижу принципы, – фыркнула Агатка. – Им нет места в юридической практике.
Сестра у меня адвокат, и я, кстати, тоже. В основном ее стараниями. Мои личные амбиции выше ставки дворника в местном ЖЭКе никогда не поднимались. Но в семье решили, что это бросает тень на наше честное имя, и Агатке пришлось взять меня в свою контору. Надеюсь, она не слишком об этом жалеет.
Не реже чем раз в неделю я кляну тот день и час, когда нога моя ступила на порог ее офиса. Наша мама – обладатель черного пояса по занудству, но ее лучшие приемчики блекнут рядом с тем, что вытворяет Агатка без всякого усилия.
– У меня встречное предложение, – ядовито произнесла я. – Почему бы тебе для разнообразия не засвидетельствовать дочернюю любовь в одиночку? Раз уж принципы сегодня отменяются, могла бы соврать, что у меня температура и ты, заботясь о сестре, оставила меня наедине с градусником и горячим питьем.
– Умная, да? – хмыкнула сестрица. – Чтобы мама тут же заявила, что я тебя работой уморила? Нет уж, я останусь у мамы на хорошем счету.
– Ну, удачи тебе…
– Как ни крути, а идти придется, – пробормотав сквозь зубы замысловатое ругательство, поморщилась Агатка и добавила: – Она кого-то там пригласила.
– Очередной жених? – нахмурилась я, теперь страдания сестры стали понятны.
У мамы навязчивая идея выдать старшую дочь замуж. На мою свободу она не посягает, замужем я уже была, причем не один раз, и, по мнению мамы, лучше б мне было в старых девах сидеть. В том смысле, что мои замужества маму совсем не порадовали. Меня, кстати, тоже, оттого я до сих пор радуюсь жизни в одиночестве. Мама мечтает о внуках. С моей точки зрения, мечтать она могла еще лет пятнадцать совершенно спокойно, а при современном уровне медицины и вовсе практически бесконечно, но у мамы на этот счет свое мнение. Она определила крайний срок в пять лет, и Агатке следовало в него уложиться, если она дочь, а не чудовище, готовое спровадить в могилу собственную мать раньше времени… Пять лет – это немало, но мама способна их так отравить, что лучше в самом деле поторопиться.
В кои-то веки я была с мамой согласна, Агатка старшая – ей и карты в руки, то есть, скорее, памперсы. А там, глядишь, и я подтянусь… Но с памперсами все не так просто – у Агатки большая любовь, к сожалению, неразделенная. Никого другого сестрица не хочет, а любовь по имени Сергей Львович Берсеньев постоянно глаза мозолит, в общем, забыть его раз и навсегда проблематично. У меня на любовном фронте полный швах, так что маму, в общем-то, понять можно…
– Ага, – отозвалась Агатка. – Оттого и говорю: выручи сестру, метнись одна.
– Есть же совесть предлагать такое, мама старалась, а ты не придешь. Меня в порошок сотрут…
– Каждый раз, когда ты говоришь «нет» старшей сестре, безнадежно портишь себе карму. Ладно, потопали, – взглянув на часы, сказала она, поднимаясь из-за стола. Мне пришлось последовать ее примеру. Я подала сестре пальто, подхалимски забежав вперед, в тайной надежде, что карму это несколько улучшит, а Агатка хмуро буркнула: – Мама умеет так долго пилить человека, точно у нее внутри вечный двигатель.
– Согласна, – кивнула я. – Этого у вас не отнимешь.
Агатка продемонстрировала мне кулак в ознакомительных целях, после чего я решила тему не развивать. Намотала шарф на шею, надела пальто и первой шагнула к двери. На работу я пришла пешком, так что ехать на двух машинах не придется. Новенький «Мерседес» сестрицы стоял неподалеку, рождая в душе легкую зависть.
– Хорошая машина, – сказала я, устраиваясь на переднем сиденье.
– Займи денег у предков и купи такую же.
– Куплю, когда сама заработаю, – ответила я.
А Агатка фыркнула:
– Не вздумай просить прибавки к зарплате. Я и так выбрасываю деньги на ветер.
– Может, мне в дворники вернуться? В ЖЭКе меня ценили.
– Я тебе вернусь… – пригрозила Агатка.
А я широко улыбнулась:
– К тебе заедем? Если у нас сегодня смотрины, тебе бы следовало приодеться.
– Сделай сестре приятное, заткнись, – ласково улыбнулась она, а я пожала плечами.
Мама с особой жестокостью расправлялась с овощами, стоя в белом переднике возле стола, и бесперебойно отдавала приказы. Я, Агатка, папа и домработница Катя сновали из кухни в столовую, испуганно переглядываясь. Судя по маминому настрою, затевалось что-то грандиозное. В люстре сияли все двадцать семь лампочек (в прочее время счастливо обходились девятью), стол накрыт скатертью с вензелем, в котором, если приглядеться, видны две буквы – «А» и «К», между прочим, мамино приданое; извлекали скатерть на свет божий, как правило, лишь на годовщину свадьбы.
– Жесть, – успела шепнуть Агатка, пролетая мимо.
Я сосчитала приборы, которые успела расставить Катя, и задумалась: стол накрыт на восемь персон, следовательно, в гости ждут четверых. Благородное семейство?
Тут в дверь позвонили, мама сбросила передник и пошла открывать, погрозив нам пальцем:
– Смотрите у меня…
– Куда смотреть-то? – ахнула Катя, которой сегодня досталось даже больше, чем нам, и оттого соображала она не очень.
– Это призыв вести себя прилично, – шепнула я, прислушиваясь к маминому голосу, доносящемуся из прихожей. – Чтоб жениха не спугнуть…
– Женихов, – жарко зашептала мне в ухо Катя.
– Мама устраивает тендер? – удивилась я.
– Мама хочет вас разом с рук сбыть, – совершенно серьезно заявила Катерина, подтвердив свои слова кивком.
– Меня-то за что?
– А то ты не знаешь? Маме внуки нужны. И ни когда-нибудь, а сейчас, пока силы есть их на ноги поставить.
– Сил у мамы немерено… – начала я.
Но тут дверь в столовую распахнулась, и в комнату в сопровождении мамы вошла пара в годах, худенькая женщина, со стрижкой каре, и представительный мужчина с благородной сединой. Я решила, что дядьке очень бы подошла военная форма, и не ошиблась: гость оказался генералом, правда, уже в отставке. Женщина, по имени Софья Васильевна, работала в канцелярии областной администрации, где мама большой начальник. Папа старательно улыбался, пожимая генералу руку, мама пояснила, кто есть кто, впопыхах едва не забыв о гвозде программы: за спинами родителей скромно стоял мужчина из породы вечных мальчиков: невысок, строен и румян. Судя по морщинкам возле глаз и наметившейся лысине, ему уже за тридцать, но если не приглядываться, можно навскидку дать лет двадцать пять. Звали его Славик, и было ясно, что в Славиках ему ходить еще долго. Агатка криво усмехнулась, а он под ее взглядом пунцово покраснел. Отличное начало вечера. Судьба последнего прибора оставалась загадкой, может, Катя зря меня пугала, и прибор предназначался ей? Принимать участие в семейных трапезах она не любила, потому что, по ее словам, есть по-благородному не умела и стеснялась, но маме-то на это наплевать.
