Наташа очень любила бывать у бабушки Нади. Все знали её, как доброго и отзывчивого человека. А Наташин папа, сын бабушки Нади, говорил, что она последнее отдаст, лишь бы помочь кому-нибудь.
В доме у бабушки всегда порядок и чистота. Лишь переступив порог, можно ощутить аромат травяного чая, которым хозяйка обычно угощала гостей. В комнатах – свежо, уютно, на подоконниках – ухоженные цветы.
Бабушка Надя часто рассказывала разные истории из своей жизни, которые Наташа могла слушать часами. Но больше всего ей нравилась история о старой шали.
Впервые девочка услышала эту историю, когда гостила у бабушки на зимних каникулах. Тогда она привезла с собой подарок – новую вязаную шаль, ведь бабушкина совсем износилась и выцвела. Когда-то она была синего цвета, а теперь – светло-серая. На улицу бабушка её не надевала, только дома, в холода, набрасывала на плечи. Но поскольку шаль была латаная-перелатанная, внучка решила на собранные карманные деньги сделать подарок. И как же она удивилась, когда бабушка взяла с благодарностью новую шаль, но не стала выбрасывать прежнюю.
За обедом Наташа не сдержалась и спросила:
– Бабушка Надя, зачем тебе эта старая шаль? Ведь у тебя уже новая есть.
– Эта шаль – ценная для меня. Она уже почти шестьдесят три года со мной. Это напоминание мне об особенном приключении, которое со мной давным-давно приключилось, – ответила бабушка, и её глаза засветились радостью.
– Ты расскажешь мне об этом приключении? – спросила Наташа.
– Расскажу. Вот сейчас будем с тобой чаёк пить с пирогами. Тогда и расскажу. О доброте эта история. Да не о той доброте, которая человеческая, а о Божьей.
– О Божьей? – удивилась Наташа, – а как это?
– Сейчас всё узнаешь, дорогуша моя, – улыбнулась бабушка Надя, наливая чай себе и внучке.
– Случилось это очень давно, лет восемь мне тогда было. После войны работалось много, да жилось тяжко. Маму мою позвали на восстановление завода в другом городе, жильё пообещали, вот мы и решили поехать. Ехали поздней осенью, поездом, день или два, не помню уже… Только одно запомнила: была там одна остановка, на которой мы вышли воздухом подышать. Соседи наши по вагону – тоже. Постояли, поговорили… пять минуток всего, да хватило, чтобы зло совершилось. Вернулись в вагон – а узел наш с вещами исчез, как и не было его! Немного мы в нём везли— всего-то пару одёжек, моих да маминых, но для зимы, как раз понадобились бы нам. Помню, мама плакала. А соседи по вагону – утешали да горевали вместе с нами. Была там одна женщина, бедная, у которой два сына погибли на войне, а третий от болезни умер. Так она свою шаль с себя сняла, и меня ею укутала. Помню, так хорошо мне стало, уютно, будто чья-то большая рука обняла меня и утешила. И сразу легко на душе стало, и страх прошёл. Мама говорит: «Спасибо, мы выходить будем – отдадим». А женщина отвечает: «Не нужно ничего отдавать. Пусть девочке тепло будет». Мама снова за своё: «Что вы, ведь вам и самим по зиме нужно будет!» А женщина тогда и говорит: «Божья доброта больше нужды нашей и сильнее всякого зла. Если нужно будет – Бог и позаботится. Если уж мы, люди, друг о друге заботиться способны, то Он, Милосердный, тем более. Так что не отдавайте шаль, пусть будет вам – в напоминание о доброте Божьей». Мама тогда ещё больше заплакала, и обняла ту женщину. И я сидела и тоже плакала. От радости. Потому что зло, какое с нами сделали, стало маленьким-маленьким, а доброта Божья – такой большой явилась, что собой всех нас укрыла и согрела. Потом мы с мамой часто вспоминали и женщину эту, и слова её. И Бога очень благодарили.
– Какая прекрасная, просто замечательная история, бабушка!.. – Наташа протянула руку и коснулась старой выцветшей шали на бабушкином плече. – Какая необычная эта шаль… Хорошо, что ты её не выбросила! Даже если и пять новых шалей будет, всё равно, ты эту сохрани!
– Я рада, что ты так думаешь, внученька, – ответила бабушка Надя. Затем немного помолчала и добавила:
– А ведь в жизни нашей очень много ещё бывает такого, когда Божья доброта к нам проявляется через обычных людей. А вопрос-то вот в чём: я ли проявляю такую доброту? Или свою, человеческую? Если жду, что мне отплатят за добрый поступок, или отдаю, что мне вовсе не нужно – так значит, доброта моя – человеческая, мелкая, как лужица. А Божья доброта – она больше, чем мы сами. Если сами её на себе ощутили, то и другим передать сможем…
Рождественское настроение
В центре просторного зала стояла высокая ель. Украшенная разноцветными шарами, гирляндами и снежинками, она выглядела как настоящая королева в праздничном наряде. Раскинув длинные ветви, ель закрыла глаза от удовольствия. И вдруг она услышала голоса. Это разговаривали ёлочные украшения.
– Как мне нравится Рождество! – восторженно сказал синий блестящий Шар. – Хотя у меня всего несколько дней, чтобы показать всем свою красоту и блеск. Как хорошо, что меня поместили так высоко, чтобы я был виден всем издалека! Поэтому у меня такое рождественское настроение сейчас!
Игрушечная Сосулька недовольно проворчала:
– Не думай, что ты самый красивый на этой ёлке. Посмотри на себя – у тебя нет никакой талии! А ведь теперь в цене тонкая талия! Как у меня!
– Ха! Талия! Ну и что! Ты всего-навсего несчастная Сосулька! Если бы не была игрушечной, то всё время лила бы слёзы, потому что не такая прекрасная, как другие украшения! – презрительно ответил Шар.
– Ну вот! Ты испортил мне праздничное настроение! – всхлипнула обиженно Сосулька.
В спор вмешался Орех в серебристой фольге:
– Хватит вам ссориться, господа! Никто из вас не лучше, чем я! Ведь я настоящий Орех. А вы – всего лишь украшения, которые нужны лишь раз в год.
– Ха-ха-ха! – вдруг захохотал бумажный Снеговик. – Он лучший! Будто никто из нас не знает, почему тебя завернули в серебристую фольгу!
– Почему? – хором спросили Шар и Сосулька.
– А потому что Орех – серый, неприглядный, неинтересный! Без фольги его здесь никто бы и не заметил!
Орех только молча насупился. Его рождественское настроение тоже исчезло.
– Да ты, Снеговик, тоже не идеальное украшение! – заметила Сосулька. – Шатаешься от каждого дуновения воздуха, словно вот-вот взлетишь, ведь ты – из бумаги! И ничем ты не лучше, чем мы!
Маленькие весёлые огоньки гирлянды решили тоже принять участие в разговоре.
– Какими бы вы ни были, никто из вас не может сиять таким чудесным зелёным светом! – сказал зелёный огонёк.
– И таким красным сиянием! – воскликнул красные огонёк.
– Или вот таким жёлтым! – добавил огонёк жёлтого цвета.
– Или же синим, как я! – не промолчал и синий огонёк.
Ёлочные украшения взглянули друг на друга. Да, они не сияли, хотя и отражали немного света. Всем стало очень грустно.
