О легендарном советском разведчике англичанине Киме Филби (1912–1988) написаны сотни книг и исследований, сняты десятки художественных и документальных фильмов. Сам он написал интереснейшую книгу о своей работе в СИС – британской Секретной разведывательной службе (Secret Intelligence Service, SIS) – «Моя тайная война»[1], изданную практически по всему миру. На личность Кима как человека проливают свет мемуары его третьей и четвертой жен – американки Элеаноры Брюэр и русской Руфины Пуховой-Филби.
Казалось бы, теперь известно все. Отнюдь. Некоторые страницы его биографии, особенно касающиеся московского периода жизни, знакомы только узкому кругу коллег по профессии, а также немногочисленным читателям изданных небольшим тиражом книг. А многое, видимо, еще очень многое не известно вообще: не проходит ни одного года без появления новых сенсационных материалов, включая рассекреченные документы то из российских, то из англо-американских архивов. И конечно, британские и американские историки спецслужб и журналисты все еще пытаются ответить на мучительный вопрос: как блестящие молодые люди, принадлежавшие к британскому истеблишменту, которым были открыты все пути к власти и богатству, могли избрать делом своей жизни службу советским идеалам.
Хотя ответ давно известен, Ким Филби сам изложил основания и причины своего выбора: «Я чувствовал, что мои идеалы и убеждения, мои симпатии и желания на стороне тех, кто борется за лучшее будущее для человечества. В моей Англии я тоже видел людей, ищущих правду. Я мучительно искал средства быть полезным новому обществу. А форму этой борьбы я нашел в своей работе в советской разведке. Этим я служил и моему английскому народу». Здесь же и прямой ответ тем, кто задает вопрос, «почему Филби предал интересы Великобритании».
Уверенность Кима Филби в своем выборе служить лучшему будущему для человечества поднимала его над надменностью и высокомерием правящего класса, к которому он принадлежал по праву рождения. Колониальная «империя, над которой никогда не заходит солнце», – не это было его идентичностью. Он мыслил гораздо шире узкого понимания «национального интереса», на уровне интернациональном, категориями «нового общества», пример которого давал тогда Советский Союз.
Ким Филби был на редкость целостной фигурой, человеком предельно честным с собой и с другими. Это отмечают, не сговариваясь, все, кто знал Кима Филби в Москве. Он был верен до конца тому выбору, который сделал в начале жизни. «Я смотрю на прожитую жизнь как отданную служению делу, в правоту которого искренне и страстно верю», – говорил Ким в Москве.
К слову, такая же целостность и уверенность в своем выборе была свойственна и другим членам Кембриджской пятерки – под таким названием в историю вошла группа советских разведчиков, в которую входил Филби и его товарищи по учебе в Кембриджском университете: Дональд Маклейн, Энтони Блант, Гай Бёрджесс и Джон Кернкросс. Так, историк и специалист по Франции Петр Черкасов, работавший с Дональдом Дональдовичем Маклейном в Институте мировой экономики и международных отношений в 1970-е годы, сказал о нем в интервью нашему проекту: «В ИМЭМО все были члены партии, из них коммунист был только один – это Дональд Маклейн. Он был настоящий коммунист. Он был коммунист-интернационалист». Маклейн и в Москве мог критиковать некоторые действия советских руководителей – именно с позиций коммуниста. Его исключительная образованность, профессионализм и принципиальность задавали очень высокую планку для оценок действий политиков.
Еще одна черта Кима Филби, которую подчеркивали все знакомые с ним, – демократичность, ровное доброжелательное и внимательное отношение ко всем людям: и к генералу КГБ, и к прапорщику, присматривавшему за конспиративной квартирой. И ко всем людям вокруг. Как рассказывает супруга Кима Руфина Ивановна Пухова-Филби, он, конечно, открывал перед ней дверь – в метро, в магазин, – но в эту дверь устремлялся поток людей. А он так и стоял, держал ее. Ким Филби наделял человеческим достоинством, коим обладал в полной мере, каждого человека.
Подобную уникальную информацию о Киме Филби и его товарищах мы собрали в рамках просветительского проекта о Кембриджской пятерке на портале www.cambridge5.ru. А в эту книгу вошли шесть уникальных текстов, принадлежащих перу самого Кима и хорошо знавших его людей.
Прежде всего «Неоконченные мемуары» – начало второй автобиографической книги Кима Филби. По воспоминаниям Руфины Ивановны, в первые годы их совместной жизни, в начале 1970-х, она слышала от Кима, что он берется за работу над мемуарами. «Обещаю, – сказал жене Ким, – что книга будет начинаться с твоего имени».
Первая книга Кима Филби «Моя тайная война», вышедшая на английском в 1968 году – очень содержательное и увлекательнейшее путешествие по его профессиональному пути на службе советской разведке, начинается с прибытия в Испанию в качестве корреспондента английской газеты и продолжается до отъезда Кима на Ближний Восток в 1956 году. Вторая же книга, задуманная Филби, начиналась с раннего детства, описывая события ранее мало известного период его жизни.
Но вскоре руководство советской внешней разведки плотно загрузило Филби консультированием, начались занятия с молодыми оперработниками, готовящимися к выезду в Англию и … времени для мемуаров не осталось.
В личном архиве сохранились только три первых главы – о детстве, начале сотрудничества с советской разведкой и о первых шагах на разведывательном поприще. Они были опубликованы в сборниках «Я шел своим путем» (1997) и «Ким Филби в разведке и жизни» (2005), вышедших небольшими тиражами, которые стремительно разошлись.
«Неоконченные мемуары» полны захватывающих деталей о служебных делах и о ходе мыслей автора. Только здесь Ким подробно описывает встречу с советским разведчиком Арнольдом Дейчем (оперативный псевдоним Отто), сделавшим ему предложение примкнуть к советской борьбе. О том, как сложно было порвать дружбу с товарищами-коммунистами, которые впоследствии сочли его поведение предательством – и этот вынужденный обман он глубоко переживал. А в ходе встреч с представителями геббельсовского Имперского министерства народного просвещения и пропаганды и нацистского Бюро Риббентропа 24-летний Ким тренировал самообладание, чтобы не показать своего возмущения, выслушивая «самые омерзительные мнения» нацистов.
