1. Глава 1
Все персонажи и события вымышлены,
любые совпадения являются случайностью.
- Ах ты, зараза малолетняя!
С громким криком, полным старческих, истеричных ноток, в меня летит тяжелое керамическое кашпо. Его недолгий путь оказывается последним, но эпичным, красочным – с сочным «ды-дыщ» несчастный цветочный дом, черт знает какого года выпуска, врезается в тонкую железную дверь, и уродливыми кусками осыпается на пол.
Уныло вздыхаю, носком потертых кед подцепляя особо крупный осколок, вспоровший истертый от времени линолеум. Горшок, естественно, жаль, хотя он мне никогда не нравился. Эмаль на нем давно облупилась, рисунок выцвел, а края обкусал соседский кот, забредающий иногда в гости через балконную перегородку. А вот за несчастное растение (постоянно забываю, как его там по-научному), в народе прозванного просто «березкой», реально болит моя душонка!
Я с ним сроднилась, честно. Танцы с бубном плясала, подкармливала, опрыскивала, поливала, переставляла-пересаживала, орала «только попробуй помереть, блаженный»…
Докричалась, да.
Хотя, по чесноку, собственный затылок всё еще жаль сильнее, чем невинно убиенный источник кислорода.
Надежда вдыхать по ночам нормально, а не прятать нос в подушку, морщась от запаха старческого тела, окопалась тут же, под слоем чернозема на остатках коврика под порогом.
Коврик, кстати, по-моему, тоже погрыз кот.
- А ну иди сюда, неблагодарная!
В ответ на новый вопль чешу бровь, машинально прислушиваясь к медленно шаркающим тапкам. Радуюсь, что ноги и разрушительницы моего мини-сада работают куда хуже ее худосочных рук, и торопливо натягиваю вторую кеду на ногу. А еще, чуть-чуть одобряя советское домостроение за длиннющие коридоры, успеваю схватить беспроводные наушники с самой верхней полки совдеповского же шкафа.
Створки его тоже давно почили с миром. Сразу после распада Союза, вестимо.
- Стой, сказала! – вместе с сипящим рыком в поле зрения появляется грузная старушка с сальным пучком седых волос, кутающаяся в старую, истертую шаль. Один шерстяной носок на морщинистой щиколотке, как всегда, канул в небытие, зато чекушка сорокоградусной в кармане застиранного халата – на месте.
Успевая прихватить и куртку, улыбаюсь от всей души:
- И тебе не хворать, бабуль!
И торопливо ретируюсь вон из злачного места, пока в меня не прилетело что-нибудь потяжелее. Дверь за мной закрывается с жутким гулом, достойным лучших фильмов ужасов и я, не успевая моргнуть, налетаю на еще одну, не менее ароматную фигуру.
Морщусь, хотя толком даже не вдохнула.
Хотя, чтобы ощутить это амбре можно даже не дышать вовсе - со временем этот запах прочно впитывается в подкорку.
- Илька, ты что ли? – шугается от меня соседский мужик в вытянутых трениках и грязной тельняшке, начиная неистово креститься, не забывая, впрочем, прижимать к обрюзгшему боку початую бутылку. – Свят-свят-свят. Ты что с собой учудила?!
- Да вот, дядь Вась, - глумливо скалюсь, невольно радуясь произведенному фурору и чудесному стечению обстоятельств. – Утром пить хотелось, жуть. Ну, я стаканчик и осушила.
- И чегось? – разумно интересуется вечный бабушкин собутыльник, подслеповато щурясь в подъездной темноте.
- Дык в стакане-то, самогонка ваша оказалась, вчерашняя! – таращу глаза для пущего антуражу и показательно дергаю себя за особо яркую прядку. – А через полчаса вон оно чё стало. Позеленела, значит!
- Да иди ты! – охает старик. Неловко вздрагивают руки с поврежденной от обильных возлияний моторикой, и самопальная бутыль с не менее самопальной самогонкой предсказуемо летит на пол. Раздается веселый перезвон. – Да что б тебя, окаянная!
- И вам не кашлять! – со злодейским видом хохочу, перепрыгиваю образовавшую лужу, источающую ядреный дух, и активно перебираю пятками по бетонным ступеням, никогда не видавшим тряпки.
Следом слышны ругань и проклятия, но я счастлива – обломать единственной… ну, допустим, родственнице, ее очередной загул удается далеко не всегда.
Мой несчастный цветочек может спать спокойно. Он отомщен!
Вниз с четвертого этажа лечу окрыленная, брезгливо не касаясь кривых перил своего дома, являющегося, по сути, не исключением из всех правил и не моим личным наказанием.
Такие дома есть везде, они убоги, серы и отвратительны даже на вид. От них буквально исходит смрад: невообразимый коктейль из ароматов тоски и уныния; дешевого алкоголя и испорченных продуктов; давно немытых тел и грязной одежды; неухоженных животных и квартир, не знающих слова «уборка»…
Так пахнет бедность. И человеческая лень.
Обычно такие места я избегаю.
Но жизнь – скотинка капризная. Никогда не знаешь, куда она тебя завтра засунет: к дряхлой бабке-пропойце или прямиком в ад.
Хотя, по мне, это одно и то же.
Тихо смеюсь над незваными гостями, явившимися не по доброй воле в еще один филиал преисподней – отделение Почты России на первом этаже – и, толкнув кривую дверь, выпадаю на ярко освещенную улицу. Грудью вдыхаю долгожданный, свежий, еще теплый воздух, закидываю кожанку на плечо, и вприпрыжку спускаюсь с покосившегося крыльца. Останавливаюсь подальше от переполненной урны, натягиваю на голову большие белые наушники, включаю на телефоне блютуз, и терпеливо жду, пока андройд законнектится с беспроводным чудом техники, ухваченной мною на распродаже за три сотни рублей.
К счастью, аппарат все мои желания ловит на лету.
Но не успеваю я зарядить музыку для бодрости духа, как мне прилетает приличный тычок в плечо. Низкий бас ударяет по ушам, как любимые наушники по асфальту, и я вздрагиваю:
- Слышь, русалка. Ты здесь живешь?
Поднимаю обиженный взгляд и чуть не вздрагиваю еще раз – напротив меня стоит амбал лет тридцати пяти. Тяжелое, мощное тело затянуто в белоснежную футболку и классический костюм, короткая, стильная борода чернее самой ночи. Лицо холеное, наглое, так и хочется сказать пару ласковых!
Но пудовые кулаки с костяшками, стесанными явно не о слоеное тесто, отбивают всякое желание хамить с разгону.
- Я? – быстро наклонившись, поднимаю наушники, по старой привычке, украдкой оглядываясь. Пространство вокруг подъезда, в принципе, остается свободным, но позади амбала прям на тротуаре оказывается припаркован пафосный черный Гелентваген. А это уже не есть хорошо, придется прикидываться дурочкой. – Ну, допустим, и че? Мусор кто-то с окна швырнул? Так это не ко мне. Это шпана с сорок пятой.
- Девку ищу, - от цепкого, внимательного взгляда, мне конкретно не по себе. Будто сканером вспороли кожу и узнали о тебе всё, включая номер контейнера с китайского рынка, где продавалось мое нижнее белье. – Молодую, недавно переехала. Имя у нее странное, редкое. Не слышала о такой?
- А, так вы про эту, - сообразив, начинаю тихо ржать с ситуации. – Так это вам на третий этаж в пятьдесят вторую, вон, крайний подъезд. Только там домофон сломан. Дверь надо будет пнуть посильнее.
