Лето, как всегда, подкралось незаметно. Особенно когда теплый и солнечный конец мая. Уснул в одном времени года, а проснулся в другом. Зато, когда встал, глянул на новую страницу календаря, душа наполнилась радостью. Далеко остались зимние морозы и теперь вернутся нескоро. Можно надолго забыть мартовскую слякоть, да нудные апрельские дожди. Бог с ним, с майским буйством зелени, с розово-белыми цветами яблонь и вишен, с благоуханием сиреневой, белой, розовой сирени, пьянящими запахами каштана и жасмина. Ведь настало главное время года, когда можно и поработать, и отдохнуть от души. Знай-поворачивайся, чтобы можно было раскрутить все, что надумал-спланировал зимой, да весной!
Именно за эту гонку, за этот выброс адреналина он любил лето. Особенно его конец – отдых в Сочи при коммунистах, туры в приличные страны, ставшие доступными для всех, когда коммунистов оттерли от кормушки.
А в детстве лето наступало несколько по-иному. Родители и няньки не гоняли детишек, когда те покидали песочницу, шли на покрытую желтыми одуванчиками лужайку за домом. Под жужжание огромных шмелей ложились голова к голове, смотрели в лазурное небо, испещренное белыми следами реактивных истребителей, хранивших мирное советское небо от американских и прочих агрессоров.
Позже, уже в школе, лето тоже подкрадывалось незаметно. Хотя, казалось бы, откричали: «Последний день – учиться лень»! Получили табели разбежались по домам. А на следующий день на учеников обрушивались целых три месяца свободы. Без опостылевшей школы, надоевших учителей, нудятины на пионерских, позже – на комсомольских собраниях. Вот и тогда в первый день после первого класса побежали на берег моря. Принялись еще по складам читать на густо татуированных телах солдат строительного батальона, пришедших ротой искупаться перед началом работы:
– Нет в жиз-ни счас-тья. Не за-бу-ду мать родную. С на-ми Ста-лин!
– Пацаны! Вы, чё, в библиотеку пришли?! – гаркнул на школяров один из служивых. – Валите отсюда!
Отвалили. Правда, пока купались стройбатовцы в воду не полезли. Опасались какой-либо пакости со стороны защитников отечества. Помнили переиначенный припев строевой песни, где слова «самый верный» какой-то хохмач из взрослых поменял на «самый скверный человек солдат». Внезапно салага-узбек принялся истошно орать. Он то вставал, то падал в небольшую волну. «Старики» цыкнули на него, чтобы не валял дурака. Парень не унимался. Матерясь, влезли в воду, не выпуская папирос из углов губ. Оказалось, бойца тянул на глубину осьминог. Правда, небольшой: щупальцы метра полтора. Также, не вынимая папиросок из ртов вытащили хищника и его потенциальную жертву на берег. Долбанули головоногого большим камнем. Тот пустил темно-фиолетовую струю и затих навеки. Чмошника освободили от присосок, разрезав мясо на ногах, пристукнули за то, что испортил купание, поволокли в медсанчасть. Ну а мальчишки долго не решались войти в воду, поняв, что кто-то из них вполне мог стать завтраком спрута.
После школы лето опять подкрадывалось незаметно. Только сдали зачеты, защитили «курсовики» – пошли переводные экзамены. Во время его студенчества преподаватели еще не брали взяток. Это сейчас, хоть Эйнштейн приди без «отката» выше «неуда» не получит. Тогдашние педагоги держали высокую марку советского ученого-бессребреника. Однако во всю «резали» на экзаменах чем-то не угодивших им студентов, показывая: кто в доме хозяин. Ему же было не до лета. Шел и думал, хотя прекрасно знал материал: «Лишь бы „тройку“ упырь поставил, чтобы с ним больше не встречаться». На экзамене сказал-то всего несколько слов, а чрезвычайно требовательный упырь выписал ему «четверку» и выпроводил из аудитории. Не успел закурить, как дверь распахнулась. Из нее, рассекая воздух, вылетела зачетная книжка, а следом – ее хозяйка – рыжая еврейка Катя – способная и добрая девушка. Ей упырь поставил «неуд» в зачетку, что было запрещено. Позже старшекурсники рассказали, что упырь при Сталине был активным борцом против «безродных космополитов». По его доносам из университета, с запретом на профессию, был изгнан не один-преподаватель еврей, а кое-кого даже посадили. Ну а его упырь так быстро спровадил, чтобы «не путался под ногами», не мешал «праведной расправе».
После университета он вообще забыл, как наступало лето. Замечал, лишь когда начинали уходить в отпуска сослуживцы. В наши дни хоть в декабре, хоть в январе ждут Таиланд, Вьетнам, Египет, а богатых – Мальдивы с Сейшелами. При коммунистах на отдых у моря выпускали разве что в Болгарию. Реже – в Румынию, еще реже – в Югославию. Однако загранка для очень многих была попросту недоступной. Во-первых, дорого. Во-вторых, надлежало принести справки от медиков, что человек не страдает психическими, венерическими болезнями, туберкулезом. В-третьих, выезжавшему за рубеж надлежало пройти ряд партийных комиссий, утверждавших направляемую в КГБ характеристику, завершавшуюся формулировками: «идейно выдержан, морально устойчив, в быту скромен». А уже Комитет Государственной Безопасности решал: выдавать ли человеку заграничный паспорт. Впрочем, те кто не мог похвастаться «идейной выдержанностью, моральной устойчивостью, скромностью в быту» даже не помышляли о загранпоездках. Таких «тормозили» на уровне «родного трудового коллектива».
Для начала «выпускали» лишь в братскую Болгарию. Там, как и в советском Крыму или на Кавказе можно было поплавать лишь с конца мая по сентябрь. Рвались люди в отпуск летом, чтобы оздоровить, искупать детишек в Черном или Азовском морях. Покормить чад дорогущими, даже по сравнению с Москвой фруктами. Семейным начальство шло навстречу. Да ветераны Великой Отечественной войны ходили в отпуск в удобное для них время. Остальные «тянули лямку» за себя и отпускников, ждали конца лета – начала осени, когда еще можно было броситься в начавшие остывать волны советских морей, да ловить тоже начавшие остывать солнечные лучи.
Ему как-то удалось провести первые часы лета в упомянутой Болгарии. Морская вода там была еще холодноватой, а путевки дороговатыми. Не хотели люди выкладывать деньги за такие «удовольствия». Хотя многие ему завидовали. А он тогда еще не вступил в брак, оттого имелись какие-то накопления. Съездил. Понял, что присказка: «Курица – не птица, Болгария – не заграница» не работает. Еще какой заграницей оказалась эта некогда забытая Богом страна! Благодаря огромной помощи СССР, прилавки ломились от товаров, а вот очередей не было. Небольшие приморские городки состояли из частных двухэтажных кирпичных домов, с советскими авто «Жигули» перед каждым из них. У нас так народ не жил. Болгары же на удивление пренебрежительно относились к «русским». Казалось бы, спасли их в свое время от турецкого ига, затем, уже в ХХ веке, от фашизма. Дали людям достойно оплачиваемую работу, бесплатные образование и медицину, старикам – приличные пенсии… Поинтересовались у «братушек»: отчего те стоят навытяжку перед немцами, да французами, а на нас смотрят свысока. Получили ответ: