Ракообразное отряда беспозвоночных выглядело устрашающе. Медленно оно скользило по стенке аквариума и словно бы рассматривало обстановку своими холодными блестящими шарами глаз. Генерал знал, что правильно эта огромная креветка именуется радужным омаром, но невесть откуда взявшаяся в кабинетном «подводном мире» тварь его почему-то пугала. Он ― настолько неприятен был вид этого, в сущности, красивого морского гада, ― даже набросил на стеклянный сосуд кусок черной материи. «Нервы шалят», ― подумал генерал и принял капсулу успокоительного, если так можно назвать поистине лошадиную дозу транквилизатора, притупляющего ноющую боль раны и отбивающего желание рухнуть в долгий-предолгий сон.
Плотно накрыв аквариум, генерал Азимут осмотрелся. Он будто хотел узреть то, что могло ускользнуть от его взгляда, и то, что только что видел омар. Старый бункер с облупившейся краской, потрепанный ноутбук и стол, наспех сделанный из снятой с петель двери. Замусоленные карты на стенах. Бронированная дверь. Отсутствие окон и нормальной вентиляции, по причине чего в воздухе навсегда завис запах табака и карболки. Пятна технического масла на полу. Панель с доисторическими тумблерами и телефоном-трубкой на кудрявом проводе… Зеркало… В нём сам главнокомандующий, выглядевший под стать интерьеру: небрит, давно не стрижен, имеет одутловатое лицо и вечно уставшие, запавшие внутрь этого лица, глаза. Из-под спутанных волос ― взгляд уставшего зверя. Умного, хитрого и видавшего виды, но ― зверя, который внимательно наблюдает за обстановкой сквозь космы шерсти и завесу табачного дыма. Всегда готов наброситься, загрызть насмерть, потому что это логово ― его последнее пристанище, и отступать ему больше некуда. У генерала за поясом в обшарпанной кобуре «Смит и Вессон», конечно же, всегда заряженный. А за револьвером внимательно следит Азимут, вернее, его правая рука, сохраняющая состояние внимательного покоя, но в любой момент готовая скользнуть к предохранителю. По этой причине все кнопки и ноутбук на импровизированном столе-двери находятся с левой стороны. Правая конечность всё время немного отстает в действиях, словно бы делегируя полномочия основных бытовых функций ― взять сигару, блокнот или ноутбук ― левой.
Некоторая судорожность движений выдает нервный тик, которому уже давно подвержен главнокомандующий. Время от времени его лицо непроизвольно конвульсирует в страдающую гримасу ― следствие сотен бессонных ночей, истерзавших мозг правителя.
Вентилятор, лениво нарезающий круги по покатому потолку бункера, выполняет функцию песочных часов. Любой посетитель знает, что мерный стук вращающихся лопастей ритмом напоминает биение человеческого сердца, и хочет слышать этот умиротворяющий звук по возможности дольше, поэтому предпочитает говорить быстро, точно и без излишеств.
– Сегодня было сразу три вылазки диверсантов, генерал Конро, ― докладывает полковник Смагин. ― Две группы по пять человек заминировали поле, третья расставила растяжки на въезде в город. Поле разминировали. Растяжки убрали.
– Взяли? ― коротко спрашивает Азимут.
– Нет. Ушли.
Генерал нервно закуривает и перекидывает папиросу из одного угла рта в другой.
– Как ты сам, Серёжа? ― почти ласково треплет Смагина по руке. ― Как пережил смерть Ильи?
Полковник сохраняет спокойное выражение лица, но в его глазах проскальзывает болезненная эмоция.
– Илья был мне братом. Мы росли вместе…
– Да, именно поэтому я и спрашиваю, ― в голосе Азимута слышится плохо скрываемая ярость, ― как ТЫ?!! Остаешься верен нам или…
– Мой генерал, я до конца предан отчизне и флагу, ― резко выпрямившись, рапортует Смагин. ― Я никогда не перейду на их сторону!
Генерал внимательно смотрит на бесстрастное лицо подчиненного. Тот справился с эмоциями и обрел спокойствие. Азимут недовольно кашляет и отдает несколько распоряжений относительно дальнейшей охраны лагеря.
Полковник берет под козырек и направляется к выходу.
– Постой… ― Азимут как-то нерешительно смотрит на Смагина. ― А ты не знаешь, откуда у меня в кубрике взялся аквариум?
Сергей слегка пожимает плечами.
– Мы вчера из суши-бара перевезли. Кабак ночью разбомбили, а аквариум уцелел. Говорят, вид морских обитателей успокаивает нервы, ― и Смагин выходит из отсека.
Главнокомандующий несколько секунд смотрит, не мигая, в одну точку, затем вынимает блокнот и, сделав в нём несколько важных пометок, чуть позже снимает с аппарата трубку и просит кого-то соединить с центром космических исследований НАСА.
По телефону он долго беседует ― сперва на английском, затем на немецком ― с учеными, находящимися на другом материке. Проходит сорок минут, прежде чем Азимут кладет трубку.
Генерал вытирает лоб, отхлебывает остывший чай и утыкается взглядом в стену. Через несколько секунд она гулом отдает близкий взрыв, с поверхности начинают сыпаться песок и штукатурка. Телефон на столе звонит, в его трубку без конца летят доклады, на фоне которых слышны вопли и грохот сражения.
Черная ткань слетает с аквариума, и ожививший омар снова будто бы с любопытством рассматривает на Азимута.
Генерал между тем отдает множество команд, затем требует открыть башню и выходит за бронированную дверь, в другой отсек бункера. Там он поднимается по винтовой лестнице наверх, крутит ручки тумблера, в ответ с потолка медленно спускается перископ. Главный наблюдает за штурмом собственной крепости. Он уже не чувствует тревоги, только ужасающий холод от ощущения близкого поражения. До сих пор еще никто не смог выиграть у повстанцев ни одного сражения. Всё было абсолютно бессмысленно. Даже сдаться на милость победителя ― их предводитель Сайрус не знает такого слова и не испытывает к пленным ничего, кроме презрения.
***
Тем временем войска противника подобрались еще ближе. Убитые лежали невысокими холмами, сливаясь с пейзажем своим неподвижным камуфляжем и застывшим воском лиц.
Но то, что происходило с живыми, вызывало у генерала волну недоумения и гнева.
– Пятый, Пятый, ― орал в рацию Азимут, ― какие потери несем?
– Убитыми или диверсантами? ― уточнил «Пятый», полковник Смагин.
– Диверсантами, предателями. Называй как хочешь. Сколько наших перебралось на ту сторону с начала сражения?
