Невесомость
Опять невесомость подвешенных дней,
И ждем свое лучшее завтра.
И серость укрытых гардиной ночей,
Былого когда-то азарта.
Плывут пароходы последней мечты,
Теряясь в туманном рассвете.
И вырвать себя из цепей пустоты,
Когда оказался в кювете.
Обочиной шел, не мешая другим,
И где твоя верная, правда?
И ложь растворилась поступком чужим,
И советь теперь как преграда.
На белых акациях капли дождя,
Туманную даль приближает прохлада.
Мы часто себе говорили – «нельзя»,
И часто тогда, когда было не надо.
Гонят ветра одинокие дни,
Серость сквозит под ногами и в щели.
Гаснут небесной надежды огни,
Жизни такой мы совсем не хотели.
Думать о том, что живем мы в грехах,
Шелест бумажек написанной речи.
Рвется кусочками внутренний страх,
Что мы творим над собой человече?
Рвется наружу заснеженный вечер,
Давит восторгом объятая мгла.
Мир был, когда так наивно беспечен,
Свет для людей пожалела звезда.
Воды сбиваются в серые плавни,
Путь в океаны навеки закрыт.
Сами молчим так задумчиво – сами,
Голову, чуть приподняв от корыт.
Искры летят, рассыпаясь, сгорая,
Пепел судьбы для других разнесут.
Нет в той истории ровного края,
Край тот находится именно тут.
Следом ползет потускневшая ясность,
Смоют границы историй века.
Где она та пресловутая гласность?
Нет дребезжащего звука совка…
Мир закавычен, объят необъятностью,
Сухо скребется за стенкою мышь.
Где-то скрежещет опасность опасностью…
Скажешь себе: «ну затеи ты тупишь».
И в этот раз и тот, который рядом,
Не видя в многоточии подвох.
И снег пройдет, и дождь прольется с градом,
Но поступить иначе я не мог.
И белый лист, промокший от тумана,
Впитает горечь прожитого дня.
И где она пройдет черта обмана,
Как правило, других во всем виня?
И разделяя до, и то, что будет,
Прочертит путь ведомая мечта.
И что-то от тебя в тот день убудет,
Прибавят своей сложности года.
Где Господи открыты те врата
Где Господи открыты те врата,
Где лично сам людей ты принимаешь?
И где звенит струною чистота,
И по одежке там ты не встречаешь?
И все богатство внутренняя суть.
И золотые слитки не клевещут.
И видишь ты как на ладони путь,
А по нему ветра, и бури хлещут.
И справедливости твоей слеза,
Не разъедает мучеников души.
Вином прольется спелая лоза,
Теплом по верху той ненастной стужи.
Но только как? В обличии, каком,
Мы предстаем пред милостью закона?
И дело все в сознании мирском,
