Сегодня я проснулась особенно рано. Можно сказать, с первыми петухами. Один такой петух – это герцог, который в последнее время охранял свой курятник, ну, то есть нас с девочками, с особым рвением и окружал какой-то маниакальной заботой. Из дома ни шагу, даже в сад выпускал под надзором. Обвешал защитными амулетами, поставил еще по одной охранной метке.
К счастью, новый знак хальдага – что-то едва уловимое, почти прозрачное – красовался у меня на плече, а не на заднице. Кожа в том месте, где меня «заклеймили», первое время немного саднила, потом зудела, но спустя несколько часов неприятные ощущения полностью прошли. Остался лишь серебристый узор – какая-то непонятная загогулина, рассмотреть которую можно было только в лучах солнца.
Выглядело вполне симпатично, и мне бы благодарить Истинного за внимание, вот только последние три дня я на него страшно злилась. Этот Стальной злыдень не пускал меня к моему любимцу! Всякий раз, когда я заикалась о том, что хотела бы проведать вейра, Мэдок отвечал одно и то же: еще не время.
Такое ощущение, будто его заклинило на этой фразе. Или это что-то вроде вложенной в него программы… В роботе и то больше понимания, а вот в этой железяке…
В общем, его всемогущество меня снова разочаровывал и расстраивал.
В последнее время я и так вся на нервах. Объявленное испытание пока не началось, а ожидание было подобно пытке. Изощренной, почти садистской.
С одной стороны, конечно, хорошо, что организаторы Охоты взяли тайм-аут. За три дня передышки я окончательно восстановилась. С другой – мало хорошего в том, что пребываешь в постоянном напряжении. В иные моменты я чуть ли не на стенку от нетерпения лезла, спала в обнимку с кинжалом и всегда держала наготове комплект теплой одежды на случай, если придется быстро собираться.
Главное, чтобы не устроили подлянку и не перенесли нас на место проведения испытания прямо из кроватей. Или того хуже – из ванной.
Короткий, странный разговор с неизвестным недоброжелателем герцога, состоявшийся в Каменном дворце, тоже не давал покоя. Такое ощущение, что я находилась под каким-то гипнозом. Не только не сумела рассмотреть лицо заговорщика, но даже не поняла, кто передо мной – мужчина или женщина. Точно не жеребчик, тот бы сразу понял, что я не Филиппа.
Он ведь предупреждал, что кого-то ко мне отправит. Вот и отправил. Мерзавец…
Обладатель (или обладательница) глухого голоса, в котором отчетливо проскальзывали неприятные шипящие нотки, сообщил, что вскоре мне передадут оружие против де Горта вместе с инструкцией, как и когда им воспользоваться. Велел быть наготове и стараться держаться поближе к его всемогуществу, чтобы было проще, когда придет время, его уничтожить.
Вывалив на меня, явно дезориентированную каким-то заклятием, эти далеко не самые радужные сведения, заговорщик растаял в воздухе. В себя я пришла уже во дворцовой галерее, да и то лишь потому, что меня окликнула Винсенсия.
Вот и как после такого не напрягаться и не волноваться? Еще и к Морсу не пускает, зараза стальная…
Промаявшись в постели часов до восьми, я позвала Илсе, быстро собралась и сказала, что до завтрака немного погуляю. Разумеется, погуляю по дому, потому что по заснеженному саду гулять в одиночку нам строго запрещалось.
– Как будет угодно моей леди. – Служанка опустилась в коротком реверансе и приступила к наведению порядка в спальне.
А я недолго думая решила попытать счастья и поднялась на третий этаж, чтобы погулять в том крыле, в котором располагались покои Мэдока Бессердечного. Вдруг повезет, и его всемогущество уже проснулся и отправился по каким-нибудь срочным делам, дверь каким-то чудом окажется незапертой, и Морсик будет ждать меня.
Знаю, мечтать не вредно, но и попытка, как говорится, не пытка.
Наверное, в тот день удача изволила вспомнить о существовании невезучей попаданки Лизы и повернулась ко мне не тем, чем поворачивалась по выходным и в будни, а своим лучезарным ликом. Дверь в спальню действительно оказалась незапертой, и в ней действительно не было хальдага. Служанок тоже не наблюдалось!
Обрадованная и окрыленная, я проскользнула в полутемную комнату и негромко позвала:
– Морс… Морсик…
Шторы были плотно задернуты, поэтому я не сразу различила в дальнем углу огромную черную тушу вейра, растянувшуюся на подушках. На доге не оказалось привычных доспехов, глаза не горели лазерными прицелами, и его поза выражала абсолютное ко всему безразличие. Настолько очевидное, что у меня аж сердце защемило.
Он не вскинулся при моем появлении, не оторвал голову от скрещенных лап. Даже ухом не повел, когда я позвала его во второй раз:
– Морок…
«Ну чего тебе, цыпа?» – прозвучало у меня в голове спустя несколько невыносимо долгих мгновений, и я, придав себе ускорения, поспешила к вейру.
– Ты как? – Опустилась перед ним на колени.
«Живу потихоньку».
– Выглядишь неважно. – Я осторожно провела рукой по гладкой холке, но тут же ее отдернула, ощутив широкий рубец под ладонью.
«И чувствую себя примерно так же».
– Но ведь тебя же лечат? – спросила я с надеждой.
А в ответ получила слабое и бесцветное:
«Пытаются помаленьку».
– А герцог заверял, что быстро поправишься, мол, ты ведь не обычная собака, – проворчала я, в который раз за последние дни мысленно упрекнув хальдага.
«Я и поправляюсь, – вздохнул вейр у меня в голове. – Просто не так быстро, как хотелось бы. Все из-за яда в слюне блохастого. Это он замедляет процесс регенерации».
Я беззвучно выругалась. Не зря слюна того монстра, Когтя, впитывалась в снег с подозрительным, совершенно нехорошим шипением. Точно ядовитый, как и его хозяин.
Зла на таких «рыцарей» не хватает!
– И что, нет никакого способа ускорить процесс выздоровления?
«Ну, как тебе сказать…» – с сомнением начал вейр.
– Скажи как есть.
Дог снова вздохнул и с неохотой проговорил:
«Выздоровлению могла бы помочь кровь непорочной наины, но мой мальчик явно против такого способа лечения, иначе уже давно поставил бы меня на лапы».
– Ты это серьезно? – Я чуть не поперхнулась воздухом и поспешила уточнить: – Это я про кровь непорочной наины.
«Филиппа, цыпа, по-твоему, я в данный момент похож на юмориста?» – мрачно отозвался вейр.
– Не очень. – Я закусила губу. – А почему нужна именно кровь наины?
«Как тебе, должно быть, известно (уж насчет этого вас обязаны были просветить в вашей бесполезной и бестолковой обители), у дочерей хальдагов особая, Чистая кровь. Сильная, отцовская, животворная. Вот такая мне сейчас бы и пригодилась. – Вейр ненадолго умолк, а потом продолжил, гипнотизируя меня тусклым взглядом: – Что скажешь, сиротка? Может, пожертвуешь своей драгоценной кровушкой для старины Морока?»
