Джулс Пленти - Невинная для грешника

1. Пролог

Пролог

Сажаю ее себе на колени и заглядываю в огромные серые глаза. Девочка так близко, что кончики наших носов почти соприкасаются. Вдыхаю ее дивный запах, от которого кровь превращается в высокооктановый бензин, и плыву как наркоман после дозы. Хочу ее так, что даже начавшийся конец света не помешал бы мне получить свое.

— Сколько за ночь? — спрашиваю охрипшим голосом, накручивая на палец локон темных волос.

— Я не понимаю, — мотает головой крошка, будто реально не понимает врубается, что я ее раскусил.

— Понимаешь, — настаиваю я, только больше заводясь от игры юной жрицы любви в недотрогу.

— Не знаю, — ее голосок становится глубоким и грудным от волнения. — Я даже об этом не подумала.

— Должно хватить, — проговариваю я, шмякнув стопку купюр на грязную клеенку, и запускаю ладони под кофточку.

Она дрожит то ли от страха, то ли от нетерпения.

— Ты хочешь прямо здесь? — выдыхает вибрирующим, пьянящим тоном.

Да, я хочу прямо здесь: в этой грязи, где под подошвами хрустят полчища тараканов, а табуретка, на которой мы сидим, крепко сплетенные, вот-вот развалится.

— Да, — шепчу хрипло, умирая по ее чувственным, манящим губам. — Поцелуй меня.

2. Глава 1. Арсений

«В этих маргинальных ебенях на жопу можно найти неприятности всех калибров», — крутится в голове, пока катаю во рту отвратный ментоловый леденец.

Ах да, еще я стараюсь не угробить, к херам, подвеску спорткара — дороги в этом городишке присутствуют номинально. Кошусь на старинный кортик в потертых кожаных ножнах, лежащий на пассажирском. Холодное оружие — моя слабость, и он, пожалуй, стоил вечерней прогулки в эту жопу мира. Его продавал столетний дед, который не имел ни малейшего понятия, как передать товар покупателю другим путем, кроме как при личной встрече.

Не люблю позднюю осень. Уже стемнело, и накрапывает мерзкий дождик. Я сдерживаю лошадок под капотом, чтобы не наскочить на какой-то неприятный сюрприз. Ладно, прорвемся. Делаю погромче звук магнитолы, и салон наполняет визгливый вокал Бона Скотта. Песня прям в пику — еду и подпеваю во всю мощь голосовых связок:

— I'm on the highway to hell!

Что-то светлое метнулось перед лобовым стеклом. Моргнул, блин, не вовремя.

Я резко бью по тормозам — привязной ремень врезается в грудь. Бросаю взгляд на дорогу и натыкаюсь на девичье лицо в обрамлении растрепанных темных волос. Она грохается на капот, громыхнув об него худеньким телом. У меня сердце уходит в пятки — я сбил человека.

Я же медленно ехал. А девчонка как из ниоткуда появилась — выскочила и сама бросилась под колеса.

Отстегиваю ремень и выскакиваю из машины. Подлетаю к ней и зависаю, не зная, как быть дальше. Девчонка стоит, согнувшись, и держится за капот.

— Ты живая? — ору я, обдумывая, как бы ее поудобнее взять на руки, чтобы не навредить еще больше. — Что-то болит? Сильно задел?

Она поднимает на меня огромные серые глазища. Ресницы густо накрашены черной тушью, а на губах — полустёртая красная помада, которая осталась только по контуру. С тусэ шла и, наверное, нетрезвая.

— Я в порядке, — голосок у малышки чуть грудной и очень приятный. — Напугалась просто.

Принюхиваюсь. Вроде парами не тянет, только недопарфюмом из местной палатки. Значит, под спидами, или еще под чем.

— Ты какого хера мне под колеса прыгнула? — рявкаю я, не понимая, почему должен выплясывать посреди ночи перед обдолбанной девчонкой. — Жить, что ли, надоело? Или закинулась чем?

— Пожалуйста, спаси, — всхлипнув, внезапно прижимается ко мне всем телом.

Я чувствую ее дрожь и залипаю на широко распахнутые глаза в обрамлении слипшихся треугольничками ресниц.

Эти слова поначалу кажутся мне кромешным бредом, но пару секунд спустя из-за поворота нарисовываются двое местных. Здоровые лбы в кожзамовых куртках и трениках. Эти морды останавливаются в каком-то метре от нас и сально разглядывают дрожащую девчонку, которая отчаянно мнет в пальцах мой рукав.

— Эта курва наша, — выдает один, сплюнув себе под ноги.

Херовый, должно быть, боец, раз зубы уже почти все выбиты.

Эти «красавчики» довольно хорошо освещены светом фар, но с такими рожами лучше бы оставаться в потемках. Хрустят костяшками и ухмыляются, прикинув, что им выпал неплохой шанс отжать не только девочку, но немного чужого имущества. Ага, сейчас. Знали бы они, на кого наткнулись.

— Неправда. Не отдавай меня им, — умоляет она, гнусавя из-за слез. — Они меня убьют.

— Ехай отсюда, мужик, — раскрывает свое хлебало второй гопник, — а то ноги переломаем.

А вот этого говорить не стоило. Теперь эти двое сами уползут отсюда с десятком переломов на брата.

Я снимаю пальто и сую его крошке в руке. Она машинально прижимает его к груди, продолжая трястись и всхлипывать.

— Отойди подальше, оно недешевое. Не хочу, чтобы кровью этого дерьма запачкалось, — подмигиваю девчонке и присоединяюсь к обмену любезностями: — Крепостное право отменили. Попробуй забери, если так чешется.

Беззубый орет как подбитый бизон и несется на меня. Я делаю пару шагов в сторону и бью кулаком ему под дых. Биомусор сгибается пополам, а я фиксирую бычью шею в сгибе локтя и херачу его лбом о бампер. Глухой удар — противник в нокауте. Встаю в стойку и чувствую, как по венам полился жар. Я скучал по этому чувству.

Морду второго любителя острых ощущений молочу кулаками, не жалея костяшек. Хватаю его за уши, дергаю вниз и прикладываю носом об колено. Валится на землю и скулит. Провожу фаталити носом ботинка по ребрам. И еще разок. И еще один в пах, чтобы за девками в ночи больше не бегал.

Дышу глубоко, выпуская изо рта клубы пара, и удовлетворенно смотрю на поверженных бойцов. Один в отключке, другой корчится на земле, зажав руками покалеченное «хозяйство».

— Спасибо, — блеет малышка, протягивая мне пальто.

Девочка стоит в свете фар. Фигурка что надо — на шесте была бы хороша. Ножки стройные «от ушей». Рассмотреть их можно без труда — на улице чувствительный минус, а она одета как летняя ночная бабочка. Сетчатый капрон, шортики, не прикрывающие аппетитную попку, и номинальная курточка, которая ни черта не греет. Стоит и трясется бедолага.

— Это кто, вообще? — спрашиваю я и, не раздумывая, накидываю ей на плечи свое пальто.

— Я не знаю, просто пристали, — выпаливает она откровенную ложь и зябко кутается в тяжелую ткань.

Отпускать ее отчего-то не хочется, но и беседы вести не время. Такое отребье обычно ходит косяками, и сейчас может показаться второй отряд жадной до плотских утех шпаны.

— Садись в тачку, — скорее, приказываю я, чем предлагаю. — Отвезу куда надо.

Не планировал я катать по адресам юных путан, но оставить ее здесь просто не могу.

— Я живу недалеко, — хорохорится она. — За пять минут добегу.