аЧасть I. Безымянный
Глава 1. Пробуждение
Твердость, шершавость. Темнота. Дыхание. Боль-вдох-выдох, боль-вдох-выдох. Звук. Один долгий и высокий звук. Звук… Но кругом все черное. Черное это цвет, а не звук. Черное. А бывает иначе? Боль. Боль. Боль от необходимости существовать. “Ты родился” – пронеслась мысль.
Он попробовал представить, что может быть помимо черного. Сознание подсказало – белый цвет. Но что это?
«Открой глаза» – сказало сознание. Он послушался, и белый цвет моментально залил пространство. Стали проступать другие цвета – серый и его оттенки. Бело-серый цвет померк, сменившись неясными очертаниями фигур, странных изогнутых столбов. Сознание прорезала мысль: “Деревья… Много деревьев… Ночь… Лес… Лес”. Появились новые ощущения. Он закрыл глаза, но они не пропали. “Звук. Это звук… Я слышу? Крики? Люди?”.
Снова взглянув вокруг он увидел разные фигуры – одетые и раздетые, люди, деревья, интенсивные движения… Удары? Удары мечом. Рассеченные тела падают, льется кровь. Крики…
“Что происходит?” – спросил он сам себя, и сознание почему-то знало ответ.
“Это бой. Одни люди убивают других”.
“Зачем?”
“Вооруженные хотят захватить безоружных. Хотят их поработить”
“Зачем?”
“Здесь так принято” – безразлично ответило сознание.
“Интересно. Где я? И почему здесь так принято?”.
Ответа не последовало. Зато пришло понимание – он имел тело, причем голое, и лежал на земле – сырой, а значит, имел осязание. В воздухе чувствовался запах хвои и сырых трав. Прочувствовать до конца окружающий мир ему не позволили.
– Встать!
Он почувствовал что-то на… спине.
“Тебя бьют” – сказало сознание.
– Встать! Третий раз повторять не буду! – сказал властный голос. ему пришлось подчиниться.
Он повиновался, медленно, встал, чувствуя как руки с трудом отрывают его от земли, будто он врос в нее. Ощутил всего себя, свои ноги. Повиновался необходимости существовать, стоять, реагировать на окружающий его мир.
Перед ним стоял человек в чем-то. Сознание вдруг стало подкидывать слова как кусочки паззла: “Шлем… Палка… Латы… Меч в другой руке… Это солдат”.
– Кто такой? Как звать? – солдат говорил… по-латински?
– Я? Не знаю… – почему-то собственное имя не всплыло в сознании. – У меня нет имени. – и от этого ему стало не по-себе. В мире, где есть имена не помнить самого главного, все равно что не существовать.
– Безымянный? Ладно, пусть так. Шел вон к тем! – солдат указал палкой в сторону других полуголых грязных людей.
Неуклюже он заковылял, медленно, пытаясь понять, как это делается. Тело чужое, неподатливое, шаталось при каждом шаге. Удивительно, но с каждым движением идти становилось легче и понятнее, походка из колченогой выровнялась и стала уверенной и плавной.
Группа людей сбилась в кучку, окруженная другими солдатами. Среди несчастных были женщины и дети, мужчин почти не было. Безымянный обратил внимание, что большинство из них лежат изрубленные, но не опустившие оружие. Они защищались до последнего. В отличие от солдат, убитые были явно из простых людей – рубахи да штаны, никаких кольчуг и лат.
– Ровнее стоять! – рявкнул солдат, ударил палкой женщину, отчего та скривилась и чуть не упала. Безымянный поддержал ее, а солдат прошел мимо, раздавая тычки другим.
– Ты чего так скривилась? – спросил он у нее.
– Как чего? Ты дурак? Больно же!
– Боль?
И тут он почувствовал боль. От ударов по спине заболела спина. Руки и ноги стали ныть от ссадин и царапин. Тело утяжелилось, став каменным, непослушным. Движения причиняли новую боль.
– Ох, как это больно. И вы все так ее чувствуете?
– Конечно. И холод.
Теперь он увидел, что люди дрожали от страха и холода, и он стал тоже ощущать холод, сковавший пальцы, потерявшие чувствительность. Мелкая дрожь по телу, как и у других, мурашки по коже.
“Это холод. Надо согреться” – подумалось ему – “Я не хочу мерзнуть. Я хочу, чтобы мне было тепло. Всегда. И не хочу чувствовать боль” – холод моментально сменился приятной свежестью, боль ушла, тело снова стало послушным. Он даже не заметил, как его скрутило и согнуло. Теперь он выпрямился и стоя босиком на сырой земле, он чувствовал сухость. Посмотрев на других, он понял, что они согреться не могут. Понимая, что им все еще холодно, Безымянный проникся сочувствием к ним – беззащитным и угнетенным, к их горю и страданиям. Он зашептал на ухо девушке.
– Эй, я сказал себе, что больше не хочу мерзнуть, и мне помогло. Может и тебе поможет? Попробуй.
Она посмотрела на него и не ответила. А он вдруг понял, что умеет говорить и для него это естественно. Но вот говорил ли он когда-либо до этого дня? Откуда вдруг узнал, как это делается? И так это легко ему далось. Для него это было удивительно. Желая поупражняться в говорении, он спросил девушку.
– Почему мы здесь? Что нас ждет? – спросил и вдруг понял, что идентифицировал себя с ними, сказав “Нас”.
Девушка затравленно посмотрела на него, отвела взгляд.
– Я говорю что-то не то? Почему ты не отвечаешь?
– Ты говоришь глупости. Сначала, что можно согреться, просто сказав об этом. Теперь спрашиваешь, что нас ждет. Это же очевидно!
– Не уверен. Я ничего не понимаю и ничего не знаю. Ничего не помню. Не знаю, как вообще попал сюда. Я просто… Появился. Не знаю, кто я и как меня зовут. Хотя… Меня зовут Безымянный. Так сказал солдат. А тебя как зовут?
– Эсфия. Нас угоняют в рабство.
– Куда? Это как?
Она посмотрела на него как на дурачка, которому неведомо очевидное.
– Рабство. Это когда тебя угоняют силой с твоей земли куда-то далеко. А там тебя продают и у тебя появляется хозяин, который говорит, что и как тебе делать.
– Интересно. Хозяин? А зачем я ему?
Она не ответила, видимо решив не связываться с умалишенным. Другие люди тоже дрожали и жались друг к другу. Все в простой одежде, грязные. Он осмотрел себя – какие-то лохмотья, голые волосатые ноги, на ногах простые сандалии.
“Так. Что-то странно. На мне же не было одежды… Откуда она взялась? И когда?”. Сознание решило не отвечать.
Постепенно кучка становилась все больше. Солдаты пинками и ударами палкой заставляли выживших становиться к остальным. Некоторые мужчины, оставшиеся в живых, но обезоруженные, тоже становились среди пленных. Их было меньшинство среди выживших.
Безымянный уловил пристальный взгляд охранявших их солдат. “Они так цепко смотрят только на мужчин, опасаются сопротивления” – подсказало сознание.
Мимо проехало три всадника. Алые плащи и посеребреные доспехи говорили об их статусе. “Власть… Командование!” – подумал Безымянный.
– Двигаемся в лагерь! – скомандовал один из всадников. – если кто из раненых отстает или не может идти – добиваем. Эй, рабы! Все ясно? Кто-то попытается сбежать, или симулирует недомогание, не сможет двигаться, захочет есть и будет досаждать конвою – будет убит!