Серебро и лёд. Я не могу не думать…
Я не могу не грезить о тебе.
Когда за полночь, валит с ног усталость,
Когда касанья рук – такая малость! –
С собою отвоёваны в борьбе –
Не заставляй не грезить о тебе.
Я не могу не плакать о тебе.
Хоть глупых слёз так ненавижу влагу,
Но их приму – как счастье и как благо,
Ах, мне счета ли предъявлять судьбе?..
Не умоляй не плакать о тебе.
Я не могу не думать о тебе.
Гони – уйду, безропотно. Ни словом
Не упрекну. Пусть приговор суровый
Вольется ядом в кровь моей мечте…
Но не проси не думать о тебе.
Благословляя всё, что есть в тебе,
Не удержусь… и морок губ целую.
Схожу с ума, тоскую и ревную,
К тебе, как к небу, обратясь в мольбе:
Я не могу не думать о тебе.
Нам пройтись бы с тобою по улице…
Не обнявшись идём, не целуемся,
Упиваясь весенней беспечностью…
И не думать о том, что конечно всё.
На двоих терпкой зеленью дышится –
Город сонный ещё, сладко-утренний.
В небе веток прозрачно колышется
Сетка-клетка… апрель в ней запутался.
Вместе быть – словно плыть в невесомости
Утром свежим, и днём, или вечером,
В центре города… Даже бессовестно
Не заметить друзей, если встретимся.
Просто рядом. И даже не за руку.
Не держась, не касаясь ладонями.
Мне б самой себе было так завидно!
…Только жаль, мы друг друга не поняли.
Мне пройтись бы с тобою по улице…
Только где-то давно разминулись мы.
А небеса бывают на земле.
Не знала, не надеялась… Забыла!
Ко мне пришел в осенней сизой мгле –
Мой сон. Тебя узнала я. Впустила
В свой дом. Как сердце млело от любви,
И оживали, расправлялись крылья…
И прогнала. Нам не спастись двоим
От злых бескрылых. Вот и суд. Бессильна…
«Сошла с ума! – клеймят и млад, и стар. –
Гляди-ка, новоявленный Икар!» –
Ломают крылья и на мне рвут платье.
Я все приму – боль, униженья, стыд.
На палачей я не держу обид:
Плачу за небеса в твоих объятьях.
Я беду заговорю, заколдую,
С ясных глаз твоих усталость сцелую…
Пусть февраль ещё беснуется, вьюжит,
От снегов уберегу, и от стужи.
Видишь? Небо синевой наледь крошит.
Всё наладится весной, мой хороший.
Слышишь? Радостно звучит птичье пенье…
Заварю цветов сухих и кореньев,
Выпей, выпей… Знаю я – полегчает,
Позабудешь о тоске и печали.
Всё растает, всё уйдет с талым снегом,
Душу вылечат ручьи звонким бегом,
А апрель – он обновит и согреет,
Если… если только я – не сумею…
Я молиться за тебя не устану.
Я молилась о тебе – беспрестанно,
Только глупо всё, увы, и напрасно –
Незаметна, не нужна, непричастна…
Безразличный… Мне же было отрадой
Просто видеть и ласкать тебя взглядом.
А сейчас вот – ворожу и колдую,
С губ твоих я боль-усталость сцелую.
Будь твоя благословенна дорога…
Выздоравливай, родной, понемногу.
Уж не знаю я, к кому обратиться,
Чтобы смог, моя любовь, исцелиться.
Меру горькую принять твою рада –
Всё, что есть, отдам в залог, если надо.
Лишь бы лихо не тебе доставалось.
Лишь бы легче стало – самую малость.
Твоё счастье мне и будет в награду,
Даже если превратится в преграду.
Ничего ведь для себя не хочу я –
Душу раненую только врачую.
А себя не выдам даже и взглядом.
Только рядом быть позволь. Только – рядом.
Ты меня не отпускай – вот такую,
Разреши – беду-печаль отведу я.
Я её заговорю, заколдую,
С ясных глаз твоих усталость сцелую…
Когда человек счастлив,
Стихи почему-то не пишутся.
Когда человек счастлив, он смотрит в небо
И там, где все замечают только тяжёлые облака,
Видит звёзды.
А счастье – светлячок просто.
Его в руки взять хочется,
Спрятать от посторонних глаз, так и сидеть,
Прижавшись щекой к ладоням. В них бьется
Тёплое чудо.
Но только в первый момент –
Счастье слишком большое,
В руках не удержать. Не спрятать: все знают. Всем заметно!
И вдруг понимаешь: скрывать бессмысленно, им
Хочется поделиться.
Когда человек счастлив,
Всё кажется намного лучше,
Чем есть на самом деле. Не обращаешь внимания,
Что насквозь мокрая куртка, и простуда грозит –
Зонт остался дома.
Глупо улыбаешься
Попутчикам в транспорте и
Прохожим на улице. Совсем не важно,
Что никто не улыбается в ответ, у добра порой
Замедленное действие.
Счастье не удержать
В руках. Так бы и крикнуть:
«Готов отдать, возьмите, мне – много!»
Идёшь и улыбаешься, мысленно посылая любовь
Недоверчивым встречным.
Когда человек счастлив,
Он не думает о прошлом,
Тем более – о будущем. Счастье слишком хрупкое,
Чтобы утяжелять его воспоминаниями или отпустить –
Ещё улетит!
Когда человек счастлив,
Он не видит грязи вокруг,
Замечая только экстравагантность неубранной постели
И пыль на пианино, на котором можно написать пальцем «люблю»,
Тихо смеясь.
Даже сквозь трещины
В потолке пробивается свет:
Это Млечный Путь тянется сквозь небо, побелку и сердце.
Только стихи почему-то не пишутся.
Интересно, почему?
…Грустно – это ноябрь.
Леденящий ветер,
И холодный дождь по лицу течёт.
Одинокий фонарь
В полумраке светит,
В вечном ноябре заблудился год.
…Грустно – это кафе.
Дым от сигареты,
Не допит мартини, ломота в висках.
Я – ноябрьский трофей.
Я ошибся где-то.
Осень давит сердце в ледяных тисках.
…Горько быть одному,
Не раскрыть объятий.
Где же ты, родная? Боль застудит грудь.
И вовек никому
Не найти заклятий
Чтоб вернуть тебя. Ты прости. Забудь.
Платим дань ноябрю
Перед зимней стужей
Мы сердцами. В них – бесконечный дождь.
Грустно – я так люблю.
Но тебе – не нужен.
Повторяю, как мантру: не-при-дешь.
В осеннем кафе за углом
Ковёр из оранжевых листьев,
Над старым линялым зонтом
Рябиново-красные кисти.
В открытом кафе за углом
Рифмуются грустные строки
О том, что мы были вдвоём,
А нынче вдвоём – одиноки.
В дождливом кафе за углом
Салфетки – опавшие листья,
И Осень за дальним столом
Читает прощальные письма.
Бродяга-дождь стенал и плакал горько,
Молил впустить, стучался громко в двери.
А ветер злой вгрызался в ставни волком,
Ломился в окна, завывая зверем…
Бродяга-дождь на пару с зимним ветром
Водой и льдом, и вихрем снежных кружев
Просились в дом до самого рассвета.
А в доме было счастье. Не до стужи –
Трещали, как сверчки, дрова в камине,
Казалось, где-то заплутало лихо,
И не вернётся. Нету и в помине
Печали, горя – так светло и тихо…
…Любовь-бродяга забрела случайно,
Спала в моей постели. Нежно-милой
Была, но грезила о встречах дальних.
И, уходя, мне крылья опалила.
Она чуть задержалась на пороге,
Льняные кудри ветер жадно гладил…
Просила я не заплутать в дороге.
Держать не смела, не умела. Ради
Неё самой свои скрывала слёзы.
Шутила вслед: «Не попадись в неволю,
Не всяк, поймав, отпустит же. Серьёзно!»
Смолчав о том, что сердце искололи
Прощанья иглы. И в постылом доме
Я для тебя, ушедшего с ней вместе,
Вила венки из одинокой доли,
Вплетая в них воспоминаний песни.
Но свято место пусто не бывает:
Бродяга-дождь теперь хозяин, верьте!
На пару с зимней стужей кофе варят,
И горечью на пенке профиль чертят…
