Я знаю, знаю наверняка —
Женщинам необходимы
Незабудковые облака,
И платья ромашковые,
И васильковые блюдца
С чашечками кувшинок,
Которые не разобьются.
А он ждёт, что его обнимут
Ветер южный, руки любимой,
Что она будет рядом наверняка,
Даже если растают
Незабудковые облака.
Лето забралось под одеяло —
Тёплое в малиновой рубахе.
Рядом с ним согрелась, задремала.
Горе упорхнуло серой птахой.
Лето ворковало о рассветах
В облаках вишнёвого разлива,
О полях, что солнцем разогреты,
Огненных подсолнухах плешивых.
Говорило голосом знакомым…
Я в ответ чуть слышно прошептала:
«Знаешь, я хочу, чтоб этом доме
Ты со мною ночью засыпало».
Ты счастливой со мной не будешь
«Ты счастливой со мной не будешь…» —
Прошептал и захлопнул сердце,
А на небе густом вечернем
Разливается жирный студень
Серых туч. Мне б тебе ответить,
Мне бы только сказать: «Не верю!»,
Что я буду твоей потерей,
Что не нужен нам кто-то третий.
Почему, почему смолчала?
Почему, ну ответьте, люди?
«Ты счастливой со мной не будешь…» —
Прошептал. Небеса прорвало…
Дождь тебя ненавидел – люто —
Я прощала – опять прощала…
Жадно пьют тополя
Небо синее в облачной пене,
Шелестят, шелестят —
Не унять.
И нещадно смолят
Под окном тёплый воздух сирени.
Тишина, тишина —
Благодать.
Я сжимаю в руке
Пару строчек и две запятые,
И дышу, и дышу
Тишиной.
Ты хотел быть «никем» —
И теперь параллельны прямые.
Затянуло глаза
Пеленой.
И лепечут стихи
О какой-то «неистовой боли»,
И грустят, и грустят
Не унять.
Но среди шелухи
Бесполезных любовных глаголов
Тихо пьют тополя
Благодать.
Я на этом свете нечаянно,
От отчаяния живу.
Не поверила, не раскаялась —
Пылеватый гнилой плавун.
Грош цена душе – обезвожена.
Кабы пустынь – зыбуча топь.
Прикрываюсь трухой-рогожею
Да на угол маюсь: «Сподобь…
Обменяй дары на терпение —
Крест, что даден, нести невмочь…
Умножай благое делением
И обидами не морочь…»
Затрещит свеча и зашается —
То-то в ноченьку пореву.
Я на этом свете нечаянно —
От отчаяния живу.
Белая пена целует ноги.
День пузырём мыльным запущен.
Ты снова ищешь предлоги,
А пена гуще.
Что-то бормочешь и режешь стены
Словами в обёртке безумной боли,
А на меня наступают тени,
И я – безвольна.
Живёшь в нелюбви, и нет свободы —
В смыслах горечных вечный пленный.
Провожаешь закаты, считая восходы
В белой пене.
– Мой веснушчатый ангел —
Рыжекрылое чудо,
Смотришь в небо, а небо в тебя.
Напеваешь веснянку,
Закликаешь остуду,
Чувства светлые в сердце губя.
Злишься – крылья устали,
Стонешь – ноги разбила.
И смеёшься, а слёзы – рекой.
И за дальние дали
Птица чёрная скрылась —
Часть тебя, что рассталась с тобой.
Что-то пишешь и пишешь
На странице заветной —
Буквы пляшут под левой рукой,
И гуляешь по крышам,
Собирая приметы,
Что-то шепчешь луне восковой?
Что ты шепчешь, скажи-ка?
Что ты просишь у неба?
Что ты слышишь, что слышишь в ответ?
Ангел тихо захныкал:
– Крошку счастьица мне бы…
– И любви? и любви?…
– Нет… Нет. Нет!
Твои стихи, наполненные мной
Твои стихи, наполненные мной —
Неведомые ветреные тропы.
Ты ими переносишь в мир иной
Тягучих строк тревожный полушёпот.
То рвёшь на части мысли и слова,
То собираешь в целое осколки.
Твой слог давно меня зашифровал,
Укрыл от глаз под мягким нежным шёлком
Объятий ускользающего дня
В тот миг, когда в окно стучался вечер…
Твои стихи то плачут, то звенят,
И о тебе дождями шепчут… шепчут…
Говори, говори, говори:
О заре, что встаёт на востоке
И о том, что люблю январи,
И о том, как рождаются строки,
О деревьях болтливых в саду —
Шелестят ни о чём без причины,
И о том, что живём не в ладу —
Измотала, заела рутина.
О шипящем весеннем дожде,
О сороке – лесной балаболке
Говори и не слушай людей —
Ни к чему, ни к чему кривотолки.
Говори обо мне, говори —
Слаще мёда звучащее имя.
Говори, говори, говори.
Остальные – пусть будут немыми.
Мне непривычное привычно.
Не возражаю – уходи.
Слова жестокие вторичны —
И я – одна, и ты – один.
Знакомый голос – незнакомый.
Под нежным бархатом – металл.
Покрыты ржавчиной изломы —
Там, где ты что-то обещал…
А у меня весна, как видишь,
Привычный беспорядок дня,
И по морозам панихиду
Капели радостно бубнят,
И лужи слишком ароматны —
Всплывает прошлое из них,
И ах, какая «неприятность» —
(Но это мне не вставить в стих)…
А в остальном, всё, как обычно,
Я здесь – одна. А ты – один?
И непривычно по привычке
Шепчу тебе: «Не уходи…»
Лежалый снег в тени за остановкой —
Гнилая ветошь проклятой зимы.
Весенний дождь густой косой штриховкой
Дороги с тротуарами размыл,
А снег не тронул, будто бы не видел.
Он, скомканным белёсым лоскутом,
Остался преть бесформенной хламидой,
Став для весны досадным пустяком.
Растает? Да, растает потихоньку
И станет лужей. Эка смехота.
И снова май зелёною пелёнкой
Укроет холод зимнего холста.
И ничего – ни капельки, ни крошки.
Растает снег, растаем с ним и мы
На островке любви за остановкой
Под ветошью той проклятой зимы.
Чёрные семечки прячу в ладони.
Выбросить, силы нет.
Пустоту за спиной ничем не заполнить,
Я сегодня стала бедней.
Я сегодня стала немного старше —
Незнакомая никому.
Я забыла, слышишь, что будет дальше?
Замкнутый, замкнутый круг.
А мне говорят – это город, город.
Отчего же в нём тишина?
Почему асфальт точно бритва – острый?
Почему не больно, хотя жива?
Беды в горсть собрала и стою в исподнем.
Ну, согрей же, шагни ко мне…
Чёрные семечки на ладони.
Выбросить, силы нет.
Этой ночью она засыпает одна,
Обнимая подушку, считая секунды
До холодной картинки холодного сна
В остывающем городе старом безлюдном.
А на улицах тьма зажигает огни,
Чёрно-белые тени маячат на стенах.
Губы шепчут «спаси», а потом «сохрани» —
«Всё приму, всё приму,
как и прежде – смиренно»…
Тишина всё плотнее, ей трудно дышать,
И прозрачной слезой на морщине подушки
Засыпает под утро, уставшей, душа…
В старом городе к этой душе равнодушном.
Город спящий весной разбужен.
Пахнет хлебом, вином и вербой.
Стонет ветер горячий южный
На скамейках пустого сквера.
Ищет нас, не находит, плачет
И опомниться призывает…
В водах неба, почти прозрачных,
Ты летишь в перелётной стае.
Не угнаться. Вдохну поглубже —
В этом городе не согреться…
И осколками в серых лужах
Об асфальт разбитое – сердце.
Глупое «перекати-поле»,
Ветер дунет, и мчишься ты
Из неволи мнимой на волю —
В пустоту ледяных пустынь.
Думаешь, скинешь чужие руки,
Найдёшь не чужие в другом краю?
Ничего никогда не исправит разлука.
Не играй судьбою – ни чем – вничью.
Глупое «перекати-поле»,
Зубы стиснула и стою,
Из неволи мнимой на волю
Отпуская любовь свою.
