К гинекологу спешила
Как-то дама на прием,
В дверь зашла,
Разделась быстро,
Юбку скинула с бельем.
Широко раскинув ноги,
Разместила в кресле таз:
«Нездоровится мне, доктор,
Посмотреть прошу я вас».
Мужичок в халате белом
Подошел, надел очки,
Тихо хрипнул: «Выше, выше»,
Задирая вверх зрачки.
Подняла послушно ноги,
Зацепив коленкой нос.
«Я прошу вас чуть повыше»,
– Вновь мужчина произнес.
Сколь дозволено природой,
Вертикально вскинув зад,
Вновь покорно тянет ноги.
«Выше, выше», – просит гад.
«Ну куда уж, доктор, выше,
Я задела потолок.
Осмотрите, – дама просит,
– Поскорей меня, дружок».
«Говорю вам: «Выше, выше»,
Сколько раз твержу о том,
Парикмахер я, а доктор
Чуть повыше этажом».
Год семнадцатый, ноябрь.
Спят Абрам с женой в постели,
Но, прервав у граждан сон,
Ночью гости подоспели.
– Здесь живет дантист Абрам? –
Прогремели те дверями.
– Я Абрам, а вы за мной?
Мне на выход с сухарями?
– Сухари нам ни к чему,
Не за тем к тебе дорога
Привела в глухую ночь –
Денег нужно очень много.
Строить нам социализм,
Вождь определил задачку,
Помоги стране, дружок,
И достань свою заначку.
– Денег нет, – Абрам соврал, –
Сколько мог в поту трудиться,
Крохи, что насобирал,
Все у женушки хранится.
Но ее сегодня нет,
Завтра днем должна явиться, –
Продолжал хозяин врать, –
Что же ночью вам не спится?
В час, назначенный дантистом,
Трое кожаных друзей
На другой день вновь стояли
У абрамовских дверей.
– Ну так что, сегодня Сару
Мы сумеем повидать?
– Сары нет, – Абрам ответил, –
Но просила передать:
Коли денег не имеете,
Нехрен стройку затевать.
На скамейке возле дома
Дед с бабулькою сидят.
– Вань, признайся, изменял мне? –
Дед поймал недобрый взгляд.
– То, что ты – кобель гулящий,
Для меня то не секрет.
Сколько сучек обиходил,
Лучше вспомни, хренов дед.
– Дело прошлое, бабуля,
Не считал, скажу я, Фрось.
Только после каждой девки
В сумку клал на память гвоздь.
Счет гвоздям не вел, не знаю,
Сколь их там, – ответил дед, –
Сколотил из них сарай я,
Хлев, забор и туалет.
Ну, а ты, признайся, Фрося,
Неужели без греха?
Может, я бы и поверил,
Если сам бы не брехал.
– Было, дед, – кивает бабка, –
Что ж теперь греха таить.
Заставляешь вспомнить, дурень,
Впору что давно забыть.
Как и ты, обозначала
Каждый новый свой грешок.
Рисом счет вела изменам,
Согрешу – зерно в мешок.
– Сколько ж рису? – дед с вопросом.
– Разве там их разберешь,
Только, Вань, ты кашу эту,
Посчитай, как месяц жрешь.
Абрам и Фима вспоминают
События прошлых давних дней.
«Был я, – сказал Абрам, – богатым.
Аж миллион имел рублей.
Тогда другое было время.
И рубль тогда свой вес имел».
«Скажи, Абрам, – Ефим завелся, –
С чего ты, друг мой, обеднел?»
«Начало было девяностых,
Явились в дом ко мне жлобы.
Сказали: «Денег коль не будет,
Давай заказывай гробы».
Паяльник в попу поместили,
Утюг положили на грудь,
И фен впихнули в рот, уроды,
Лежу, ни крикнуть, ни вздохнуть.
Вначале думал, откажу им,
Но как воткнули вилки в сеть,
Я понял, не смогу спокойно
Всего я этого стерпеть.
С деньгами мне пришлось расстаться.
Не смог жлобам ответить «нет».
Не стал я ждать, пока накрутит
Мне счетчик денежек за свет».
Возвращается с работы
Утром верная жена
В новом платьице роскошном.
«Вот, нашла, – твердит она. –
Представляешь, на работе
На моем лежат столе.
Посмотрела: цвет, размер мой,
Это ж надо, все по мне.
Забрала, не пропадать же,
Коль фортуны пробил час.
Ведь она и так ласкает
Редко каждого из нас».
Через день в обновке снова
Разодетая жена,
В шубе норковой, сапожках,
Сотни долларов цена.
«Представляешь, вот удача, –
Мужу песенку поет, –
Видно, так везет не только
Тем, кто раньше всех встает.
У забора возле дома
Повезло теперь опять.
Мой размер: сапожки, шуба,
Цвет по мне, ну как не взять».
На другой день муж явился:
«Не везет мне ни хрена.
Обнаружил под подушкой
Я вчера трусы, жена.
Красные трусы, мужские
Цвет не мой, не мой размер.
Я их выкинул в помойку.
А на кой они мне хер».
– С мужем что-то происходит,
Вялый весь какой-то он, –
Сообщила Маша Клаве,
Как набрала телефон.
– Потерял ко мне, не знаю,
Отчего-то интерес.
Раньше было, ночь не слазил,
Счас бы хоть разок залез.
– Способ есть один, подруга,
Оглашу тебе секрет, –
Подбодрила Клава Машу, –
Он как раз от этих бед.
По себе я, Маша, знаю,
Мужику своему сунь,
Как надумает помыться,
Для собак от блох шампунь.
У меня с моим что было:
Словно дикий доберман
Как из ванной появился,
Хвать меня и на диван.
И всю ночь неугомонный,
Как сорвавшийся с цепи,
До утра меня барбосил,
Слил все то, что накопил.
Через день звонит Маруся,
Вся в слезах, в словах укор:
– Не помог твой метод, Клава,
Иль с шампунем перебор.
На него немного странно
Повлиял шампунь собак,
Вроде, вымыл все как надо,
Но пошло совсем не так.
Колбасу всю съел, собака,
Водки вылакал графин,
И уполз на четвереньках
Вниз к соседке, сукин сын.
В секторе молотобойцы
Друг за другом, все подряд
Вдаль кидали молот грозный,
Круглый с тросиком снаряд.
Вдруг выходит неизвестный,
Раскрутился было он
И швырнул предмет метаний
Далеко за стадион.
Все в восторге, крики, вопли,
Слышен музыки аккорд,
Так случайный незнакомец
Дарит зрителям рекорд.
Интервью у рекордсмена:
– Ты откуда, кто таков?
Отвечает он сквозь зубы:
– Я из бывших кулаков, –
Руки сжал и злобой пышет: –
Мне ли молот не метать,
Дайте серп – еще подальше
Зашвырну, ядрёна мать!
На плацу майор Дебилов
Вел опрос призывников,
Кто такой, чему обучен
И в профессии каков?
Первый был Никита Дубов.
– Что окончил? – Пятый класс.
– Так, – сказал майор, – годится,
Мало знает – в самый раз.
– Кто второй? – Иван Синицын.
– Что окончил? – ПТУ.
– Слесарь я, – добавил Ваня, –
Кран, трубу чинить могу.
– Хорошо, – майор заметил, –
Мало знаешь – крепче спишь.
Это лучше, чем когда ты
Много знаешь – плохо бдишь.
Ни к чему в армейской жизни
Нам мозги профессоров.
Я вот книги не читаю,
И, как видите, здоров.
– Третий кто? – Я Сопроматов,
Обучался в МГУ.
– Громче, – подбодрил Дебилов, –
Ничего не разберу.
– МГУ, – добавил голос
Новобранец не спеша.
– Что му-му? – майор завелся, –
– Не пойму я ни шиша!
Что мычишь, как бык безмозглый,
Слов твоих не разберешь.
Хоть писать-то ты умеешь,
Грамотей, ядрена вошь?
– Слышал ты: Абрам женился, –
Мойша друга вопрошал, –
Только говорят, собою
Что она нехороша.
Вроде, ты мужик пригожий
И на чайник не больной,
Кто ж тебя, дружок, сподобил
В брак вступить с такой женой.
– Тут такое дело было, –
Объяснил Абрам, кряхтя, –
Понимаешь, я влюбился,
Словно глупое дитя.
А любовь не видит лица,
Только в браке зреет глаз
Вот и я, дурак, женился,
После глянул: вот-те раз.
Как увидел, ужаснулся,
От досады вспомнил мать,
Ту одну на всех, что любим
С матюками вспоминать.
Мы с женою нынче ходим
По пластическим врачам,
Страшновато мне бывает
