Николая Михайловича Карамзина еще при жизни называли великим. Успех, признание публики пришли к нему на заре литературной деятельности. Первые же публикации молодого писателя в начале 1790-х годов в издававшемся им «Московском журнале», прежде всего, «Письма русского путешественника», сентименталистские повести «Бедная Лиза» и «Наталья, боярская дочь», стали для читающей России откровением, вызвали восторги и споры, а самого автора выдвинули в центр общественного внимания. Последующее десятилетие российской словесности прошло под звездой Карамзина. «Лиодор», «Остров Борнгольм», «Юлия», «Марфа-посадница или покорение Новагорода», «Рыцарь нашего времени» – эти, а также многочисленные другие произведения в прозе и стихах, выходившие в альманахах «Аглая», «Аониды», в сборнике «Мои безделки», в журнале «Вестник Европы» и отдельными изданиями, жадно читались и перечитывались, горячо обсуждались в обеих столицах и провинции. Карамзин был не просто модным светским писателем, пленявшим публику, особенно дам и молодежь, изысканностью стиля, увлекательными сюжетами и выразительными образами. Он воспитывал нового читателя, приобщал его духу Просвещения, открывал ему новый, почти неисследованный литературой и простирающийся далеко за пределы классического канона мир – мир искренних человеческих чувств, личных переживаний, неординарных вольных мыслей, высказанных языком современности, мир внутренней свободы, ограниченной лишь совестью и долгом. Противник политических революций, видевший залог нравственного прогресса в просвещенном самодержавии, Карамзин сам стал революционером российской словесности. Не случайно ревнители старины так яростно ополчились на него. Тем сильнее возрастала преданность сторонников обновления своему кумиру. По замечанию Ю. М. Лотмана: «Русская литература знала писателей более великих, чем Карамзин, знала более мощные таланты и более жгучие страницы, но по воздействию на читателя своей эпохи Карамзин стоит в первом ряду, по влиянию на культуру времени, в котором он действовал, он выдержит сравнение с любыми, самыми блестящими именами». Добавим, что в числе этих «блистательных имен» золотого века русской литературы – Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Тургенев… Все они так или иначе восприняли творческое наследие автора «Бедной Лизы».
Даже после того как в 1803 году Карамзин неожиданно для читателей прекратил публичную литературную деятельность, о нем не забывали. Его произведения оставались по-прежнему популярны. От Карамзина ждали открытий на новом поприще – официального историографа. Выдающийся историк М. П. Погодин вспоминал, с каким благоговением он, еще гимназист, глазел на своего кумира, случайно встретив его в Оружейной палате Кремля. Выход в 1818 году первых томов «Истории государства Российского» стал подлинной сенсацией не только в культурной, но и общественно-политической жизни страны. По свидетельству А. С. Пушкина «несколько времени ни о чем ином не говорили». Труд Карамзина воспринимался как научный и патриотический подвиг. «Карамзин – это Кутузов двенадцатого года: он спас Россию от нашествия забвения, воззвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть, как многие узнали о том в двенадцатом году» – писал позднее П. А. Вяземский, поэт, воспитанник историографа. Общеизвестно высказывание А. С. Пушкина о том, что «Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом». Воздействие карамзинской «Истории» на формирование российского национального самосознания признавали и современники, и потомки. Лучшие русские люди нескольких поколений могли бы сказать и говорили словами Достоевского: «Я возрос на Карамзине». Те же, кто были близки к высшей власти, знали, что историографу доверяли свои мысли и чувства, к его мнению прислушивались император, царствующая семья, государственные мужи, находя в нем образец честности, прямодушия и гражданской ответственности.
Прижизненное общественное почитание Карамзина переросло после его кончины в настоящий культ, поддерживаемый к тому же официальной властью. Покушение на него воспринималось чуть ли не как святотатство и опасное вольнодумство. Любой культ предполагает составление жития объекта поклонения, а рациональное осмысление феномена требует биографического исследования. Идея жизнеописания Карамзина, казалось, витала в воздухе. Ею еще студентом грезил М. П. Погодин. После смерти Карамзина он решил взяться за этот труд, «если не вздумает сам Вяземский». Князь-поэт Петр Андреевич Вяземский действительно собирал материалы для развернутой биографии своего родственника и наставника. Карамзина надолго пережили И. И. Дмитриев, А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, А. И. Тургенев… Кому, как не им, близко знавшим и высоко ценившим великого современника, было подробно и основательно описать его жизнь? Но в печати появлялись лишь отдельные, не претендующие на полноту и научный анализ, статьи и воспоминания. Прошло много лет, прежде чем очевидная и актуальная идея нашла свое скромное воплощение.
Честь стать первым настоящим биографом Карамзина выпала никому почти не известному и никогда не видевшему своего героя молодому литератору и начинающему ученому, по происхождению поляку, а по вероисповеданию католику Адальберту-Вейтеху Викентьевичу Старчевскому. Сегодня это имя практически забыто. Его игнорирует большинство даже подробных энциклопедий и справочников, хотя человек этот был подлинным энциклопедистом. Современникам же он стал известен прежде всего как журналист, издатель и лингвист.
Родился А. В. Старчевский в 1818 году в селении Ивки близ городка Богуславля Киевской губернии. Его семья принадлежала к Волынскому дворянству Российской империи, а предки были шляхтичами Сандомирского воеводства Речи Посполитой. Польское восстание 1831 года и его подавление сказались на судьбе юноши. Каневское католическое училище отцов базиликан, где он учился, было закрыто. Старчевский продолжил образование в Первой киевской гимназии. В 1836 году он поступил в Университет Святого Владимира в Киеве на юридический факультет. В следующем году молодой амбициозный провинциал решился искать счастья в столице империи. Он – студент юрфака Санкт-
Петербургского университета – зарабатывает на жизнь в частном пансионе, готовя учеников к поступлению в Корпус путей сообщения. В 1840 году Старчевский совершил большое путешествие по Европе, от Любека до Неаполя, посетил раскопки Помпей, Геркуланума и Стабий. Едва вернувшись в Петербург, он принимает приглашение вновь выехать за границу, уже в качестве домашнего учителя детей русского посла в Берлине барона П. К. Мейендорфа. Место было выгодное материально и давало много времени для ученых занятий в области истории и юриспруденции. Старчевский слушает лекции в Берлинском университете, работает в библиотеках и архивах нескольких европейских стран. «Я не знал вообще ни летом, ни зимой, ни гуляний, ни театров, ни других развлечений» – вспоминал он впоследствии. Плодом этой работы стал солидный труд «Сказания иностранных писателей XVI века о России», вышедший в 1841 году на латинском языке и вобравший в себя важные источники по русской истории из европейских собраний. Этот труд удостоился одобрения великого Александра Гумбольдта, а представители Турции даже предложили автору подготовить подобную публикацию об Османской империи. По совету Мейендорфа Старчевский отказался от выгодного предложения, дабы не вызвать подозрений будто он, поляк, готов служить «и нашим, и вашим». «Сказания» заметили и в России. Автор, еще студент, был избран членом-корреспондентом Археографической комиссии, а министр народного просвещения С. С. Уваров выделил средства на издание второго тома. Успех окрылил молодого ученого, удвоил его энергию. Он выявляет в Берлинской публичной библиотеке и издает 360 портретов славянских деятелей с биографиями. Однако цензура не дала разрешение на ввоз книги в Россию. Такая же судьба постигла «Карманную книжку русских законов, необходимых знать каждому русскому», составленную Старчевским в 1842 году. За короткий срок трудолюбивый студент успел также перевести на французский язык русский коммерческий устав, составить извлечения из российского законодательства о правах иностранцев. В Берлине Старчевский познакомился с Александром Ивановичем Тургеневым, просвещенным государственным деятелем, собирателем исторических источников, некогда членом литературного сообщества «Арзамас» и одним из близких к Карамзину людей. Они сотрудничают в составлении каталога русских и иностранных материалов по истории России из архивов и библиотек Западной Европы, который так и не был издан.
