ГЛАВА ПЕРВАЯ
Трудно найти в первые дни лета цветущий златоцвет. А искать нужно: только и толку с меня, что целебные травы собирать. Темно за нашим селением, луна за облаком прячется, тучи звёзды заслоняют. Бабка моя говорила: к беде это, если златоцвет на хмурое небо распустится. Собирают его за полночь, с рассветом теряет цветок свои целебные свойства, а днём увядает и рассыпается в жёлтую пыль
Но как ни гляди, а нет вокруг златоцветов, всё дальше и дальше за спиной остаётся селение. Терпко пахнут травы, сладкий аромат исходит от сон-дерева. Прилечь бы под ним да проснуться с восходом. Говорят, кто у сон-дерева уснёт, тот судьбу свою переломить сможет. Только мне никакое сон-дерево помочь не в силах. Раз не появилось до сих пор искры магического дара, так его уже и не будет. Я – единственный обычный человек в селении. Как могло случиться, что я родилась в семье травницы и мага огня и не унаследовала какой-никакой, самой простенькой способности? Этого даже маги-старейшины не в силах объяснить. Покачали головами – мол, бывает такое иногда, на всё воля Всевышнего, надо смириться.
Смириться-то все смирились, но в стороне от меня держаться стараются, словно заразиться боятся. Слова лишний раз никто не скажет, разве только что-то поручить захотят.
– За какие же грехи ты нам послана? – в сердцах бросают иногда то отец, то мать. – В возраст невесты вошла, а жениха нет и не будет. Позор семье – мало что незамужняя, так ещё и даром не наделённая.
Был бы дар, был бы и муж. А к такой кто ко мне посватается? Даже старый вдовый маг и тот не возьмёт, побоится, что дети без дара народятся. Как злая шутка звучит моё имя. Велижана – великая жена. Уж не за гордыню ли родителей, давших мне такое имя, Всевышний не послал мне никакого дара?
Щекочет трава босые ноги. Зябкая выдалась ночь, но обуться нельзя. Златоцвет босиком надо искать и с непокрытой головой. Коли сорвёт цветы девица нецелованная – во много крат вырастет их целебная сила.
А вон и златоцветы – на полянке над обрывом виднеются. Золотистые, мелкие, с ноготь, цветы ковром поляну усыпали. Теперь только срывать и срывать, пока полотняные мешочки доверху не наполнятся. Высушит мать цветы – что себе на снадобья оставит, что соседкам продаст. По правилам собранный златоцвет в селении всегда в цене.
Цветок за цветком в мешочек ложатся, уж и край обрыва близко. Лепестки мягкие нежно пальцы ласкают, отдаёт златоцвет цветы по доброй воле. А вот если сопротивляться станет – быть беде.
Я глухо вскрикнула: палец наткнулся на острый шип. Капля крови упала на жёлтые лепестки, окрашивая их алым цветом. Плохая примета, выживает меня, значит, златоцвет с этих мест. Хотя, может быть, приметы магов только с магами действуют? Вон, лепестки следующего цветка опять мои пальцы гладят.
Один мешочек уж на траве лежит, набитый мелкими цветами да завязанный покрепче. Другой почти полон, до рассвета всё сделать успею. На краю обрыва я завязала второй мешочек тесёмками и распрямила спину. Жаль, что ночь так темна. Я люблю смотреть отсюда вниз, на тропу, змеёй оплетающую склон бурого холма. У его подножия журчит широкий ручей, прозрачная, как слеза, вода полирует попавшие в её владения большие желтоватые камни. Когда-то маги положили их на дно, чтобы было удобнее перейти ручей. Он – граница нашего селения. Говорят, если кто-то захочет пересечь её со злым умыслом, собьёт вода лиходея с ног и утянет на дно, разбивая тело о камни.
Я поднялась. Челюсти сводила сладкая зевота. Спать хотелось так, словно где-то совсем рядом цвело пышными белыми цветами сон-дерево. Пора домой, спать: в следующую ночь я снова пойду на поиски – матери нужны корни оберег-травы. Показывается она в одну ночь в году – как отцветёт златоцвет. Не пропустить бы, иначе сплетётся к утру неприметная травка с высокой сорной травой, так что не найдёшь её, не доберёшься до корня.
Что-то полыхнуло вдалеке, там, где уходили острыми вершинами-пиками в самое небо белые скалы. Ещё всполох, и ещё... Неужели кто-то из магов огня взобрался на неприступные вершины? Говорят, когда-то в каменном царстве скал жили драконы. Ни один из магов не отказался бы попасть туда, где сам воздух пропитан силой древних чудовищ. Если переночует маг в логове дракона и останется жив, то увеличатся его силы во сто крат и станет он могущественнее всех, наделённых даром. Многие пытались пробраться туда, но каждый из смельчаков срывался со скал, так и не дойдя до вершины.
– С ума сошёл, – говорил отец, услышав о смерти на скалах мага из соседнего селения. – У драконов своя магия, на логово такие чары наложены – вовек туда человеку не попасть.
И вот кто-то добрался до пещеры драконов. Над одной из скал полыхало пламя, окрашивая каменную вершину алым цветом. То ли маг силы набирается, то ли смерть лютую принимает.
Струя пламени взвилась в воздух. В тёмном небе отчётливо прорисовался силуэт: мощное тело, огромные, медленно взмахивающие перепончатые крылья, пасть, извергающая огонь. Красный дракон бесшумно сделал круг над скалами. Я в оцепенении смотрела, как он разворачивается к ним хвостом и движется в сторону селения. Чтобы дойти до скал, человеку нужно два дня пути по неровной дороге, по холмам и оврагам. Дракон приближался быстро, его не задерживали ни крутые подъемы и спуски, ни быстрые горные ручьи.
Что же я делаю?! Стою на самом виду на вершине холма, перед обрывом! А вдруг дракон на ночную охоту вылетел? Во всех сказаниях драконы девушек крали!
Я кинулась прочь, с полянки, в сторону селения. Не успею, как пить дать, не успею! Добежала до сон-дерева, прижалась к светлому стволу. Платье на мне белое, волосы светлые. Может, и не заметит меня дракон? Сладкий запах цветов сон-дерева мысли дурманит, колени подкашиваются, пальцы в мешочки со златоцветом так вцепились, что ладони судорогой сводит. Вот пролетел дракон над самым обрывом, взвился повыше в тёмное небо, снова чуть спустился и опять взлетел к облакам. Высоко над сон-деревом пронёсся, не заметил. В сторону селения полетел.
Я сползла по гладкому стволу на мягкую, влажную траву. Ведьму дракон себе в жёны ищет, что ли? Или просто голоден? Нужно бежать, предупредить всех... "Куда бежать? – одёрнула я себя. – Пока добегу, он уже обратно полетит. Если дракон что дурное задумал – обычный человек ему помехой не станет". Зябко под деревом, а глаза слипаются, сладкий аромат цветов дрёму навевает. Только к утру сон-дерево человека отпустит. Я проваливалась в глубокий сон, и его густую тьму рассеивали всполохи пламени. Из черноты возникали очертания белых скал и огонь, стена огня...
Я открыла глаза. На несколько секунд показалось, что по небу разливается пламя. Нет, это всего лишь заря: багряный рассвет рассеивал тёмные облака, прокладывал путь яркому летнему солнцу.
