Посвящается моим родителям, Василию и Светлане!
ЧАСТЬ I
Через открытое окно было слышно красивое пение соловья, стрекотание неугомонных сверчков, вторивших ему в такт, и вызывающие диссонанс природной музыке женские голоса бурно что–то обсуждающие.
Виктор держал в руке бокал красного вина. Облокотившись на подоконник, он сделал глубокий вдох, воздух был наполнен ароматом влаги после дождя.
Уже давно перевалило за полночь. Небо поманило взор Виктора – звезды, словно мириады сияющих ангелочков, трепетно оберегающих покой одних и дающих надежды другим, и луна, загадочная и холодная, обрамляющая серебренным светом уснувший мир.
В такие моменты, кажется, ничего не случиться и будущее, которое еще днем пугало своей непостоянностью, сейчас, в эту ночь, представлялось таким же безоблачным, как ночное небо. Темнота скрыла уродство, а бесконечность небес шептала о бессмертии.
Виктор, страдающий бессонницей, решил, что сейчас самое время прогуляться.
Выйдя на улицу, он неторопливо миновал дворик соседнего дома, потом юркнул через бетонную арку и оказался на безлюдной улице Российская. Он наслаждался покоем, уединением: ни машин, ни людей, ни шепота ветра.
Остановившись под фонарем, в свете которого кружила мошкара, он закурил.
Пребывая в нерешительности, он долго не мог решиться в каком направлении продолжить ему свой путь. Толи свернуть и пойти по узкой тропинке, которая приведет его к пруду, толи развернуться и идти домой, улечься в постель и дать мыслям взять верх над сном.
– Не сегодня, – вслух сказал Виктор и пошел в сторону пруда.
Сев на берегу пруда, подле одинокого тополя, Виктор снял шлепки и опустил ступни в песок, омываемый прохладной водой – по телу приятно забегали мурашки.
Плеск воды успокаивал, как и открывающийся взору вид. За прудом возвышались горы, на них затесались кирпичные и деревянные домики, блекло освещенные уличными фонарями, перекошенная церквушка, заброшенная каменоломня, густые хвойные леса с многовековой историей и совсем вдалеке поверженный во тьму горнолыжный комплекс.
Неожиданно для себя Виктор начал раздеваться, и скинув с себя всю лишнюю одежду с разбегу окунулся в холодные объятья пруда, поднимая ворох брызг и пугая мелкую рыбешку.
Закричал, а после – дико засмеялся.
От души. От счастья, такого мимолетного, кратковременного. Вот–вот еще пара мгновений и оно вновь растворится, оставив взамен печаль и уныние.
Ногу сковала судорога и Виктор, ковыляя, обрушился на берег и принялся растирать непослушные мышцы. Тело окаменело, сжалось от холода.
Когда спазмы отпустили, Виктор на скорую руку оделся и босиком побежал вдоль берега, рискуя повредить ногу осколком стекла.
И вдруг он услышал всхлипы ребенка.
Он прислушался.
Не показалось!
Всхлипы сменились плачем.
Виктор, не раздумывая, свернул с намеченного пути и спустился по крутому склону берега, где был построен хлипкий мостик, на краю которого, сгорбившись, сидела девочка в ситцевом платье. Ее ножки едва касались воды, а длинные волосы были распущены и закрывали личико.
Виктор, крадучись, шел к испуганному потерянному ребенку, чей плач резал острием по сердцу – больно, обнажая старые раны.
Не должны столь юные создания страдать, тем более глубокой ночью, в одиночестве, когда надо спать и видеть волшебные сны, зная, что мама рядом.
Не должны.
– Милая, могу я тебе помочь? – то ли говорил, то ли шептал Виктор.
От заданного вопроса девочка не вздрогнула, не испугалась, чего боялся Виктор. Перестав плакать, она повернула голову и посмотрела заплаканными глазами, большими и чарующими, на незнакомца и сказала:
– Спасибо. У меня все хорошо.
Виктора поразил такой смелый ответ. Девочке было лет пять шесть.
– Тогда почему ты плакала?
– Грустно. – И снова ее глаза засверкали. Она отвернулась и взглянула на луну. – Жду маму. Она сказала, что быстро. А ее все нет и нет.
– Куда она ушла?
– Не сказала.
– И давно ты здесь? Одна?
– Еще было светло, когда мама поспешила в город с большущей сумкой.
– Ох…
– Поначалу было весело. Я придумывала на ходу кучу игр и играла в них. Я так часто делаю, чтобы не скучать. Но потом я устала и стала ждать. И слезы как–то сами потекли. Нет, я обычно не плачу. И не хнычу, как другие избалованные девочки. Не люблю я. Не моё это – плакать. Понимаете?
– Понимаю.
– Но тут… слезы как–то сами по себе побежали из глаз.
– Так и правда бывает. Я вот сегодня, например, рассмеялся, когда искупался в пруду.
– Брр! Вы сумасшедший, раз купались в такой холодной воде! Я ни за какие денежки и монетки не согласилась бы купаться.
Виктор выдавил улыбку, уже ступая по мостику.
– Часто мама оставляет тебя?
– Её никогда нет дома. И пару раз она теряла меня в магазине и один раз – в парке. Но быстро находила и давала затрещину за то, что я непослушный ребенок. Правда, я плохо себя вела.
– Ты, наверное, замерзла?
– Немного.
– У меня есть очень теплая толстовка, хочешь укрыться?
– Спасибо. Мне нельзя говорить с чужими. А брать их вещи – вообще преступление.
– Давай познакомимся? – предложил Виктор.
– Хорошо, – согласилась девочка.
– Меня зовут – Виктор.
– Я – мама Лиза.
– Ты уже мама?
– Конечно, – гордо объявила девочка, и Виктор услышал ее милый невинный смех.
– Пожмем руки? – спросил Виктор, стоявший в метре от хрупкого создания.
Лиза быстро–быстро встала на дощатый пол – рост не больше метра – и протянула холодную руку, утонувшую в ладошке Виктора.
– А вы совсем не замерзли, да?
– Поэтому хочу отдать толстовку тебе, чтобы ты согрелась.
– Вы точно не замерзните?
– Точно.
Виктор снял толстовку и накинул на ее открытые плечи.
– Спасибо.
– Жаль, что у меня нет теплого одеяла.
– Жаль. Но ничего – и так хорошо, – Лиза задумалась. – Вы уйдете?
– Хотел посидеть с тобой, пока твоя мама не придет. Можно?
– Можно–можно.
Они уселись на мостик, и Лиза призналась:
– Я рада, что теперь не одна. А то, когда темно, я чуть–чуть боюсь чудище, что прячется вон в той высокой траве.
– Там живет чудище?
– Еще какое! Страшное и большое! – Лиза активно жестикулировала руками. – С огромными клыками. Оно любит лопать маленьких девочек. Но боится взрослых, вроде вас. Я ведь больше из–за чудовища плакала. Да. Я видела…
– Что ты видела?
– Как чудище прилетело с Луны на крыльях ночи!
– Зачем?
– Как зачем? Я думала, вы все–все знаете. Как маленький. – Она мило покачала головой. – Оно прилетает за детьми. Ну, которые не спят. И хвать – в дремучий лес! Да, да. Понятно теперь?
– Более чем.
– Но… сейчас я боюсь другого. А вдруг мама не вернется?
– Если вдруг она не вернется, отведу тебя домой.
– У меня нет дома.
– А где вы жили?
– В каком–то отеле. Уже не помню, как он назывался. Нас выгнали. Маме нечем было заплатить.
– Ты здесь родилась?
