ГЛАВА 1
{Не покоряйтесь никому, за исключением короля и кардинала.
Лишь мужеством – вы слышите, только лишь мужеством! –
дворянин в наши дни может пробить себе путь.
Кто дрогнет хоть на мгновение, возможно, упустит случай,
что именно в этот миг предоставляла ему фортуна.
[А. Дюма]
(Здесь и далее цитаты из романа А. Дюма «Три мушкетера» в переводе Анны Анкетиль)}
Посреди дороги стояла корова.
- Ну, и что теперь делать? – спросил с заднего сиденья Женька. – Посигналь ей.
Никита посигналил. Корова даже не повернула головы. Это была прекрасная нормандская корова, со светлой шкурой в желтоватых подпалинах, покрытой большими темно-шоколадными пятнами. На мохнатом ухе имелась желтая бирка с непонятными мелкими буковками и крупно написанным номером: «5023». Корова лениво помахивала хвостом и иногда делала движение челюстью, что символизировало глубокий дзен и пофигизм по отношению ко всему окружающему миру.
- Давай ее объедем, - предложила Ольга.
- С какой стороны? По двойной сплошной? И потом ходить, умолять выдать мне шенгенскую визу – простите, пожалуйста, я нарушил правила из-за коровы?
Все синхронно посмотрели сначала на двойную сплошную, затем на обочину, за которой начиналась поросшая беззаботными ромашками канава. Отличное место, чтобы нарвать полевых цветов, но для объезда – не вариант. Джип, конечно, ее преодолел бы, а вот «фольксваген пассат»...
- Ну и что ты предлагаешь? – буркнул Женька.
- Покурить. – Никита опустил боковое стекло, вытащил из нагрудного кармана рубашки пачку «Данхилла» и зажигалку и задымил. Корова стояла.
- А может, выйти и ее прогнать? – немного неуверенно предложила Ольга. Никита пожал плечами.
- Иди.
- Ага, сейчас. – Ольга поглубже закопалась в ворох карт. – Кто тут мужчина?
- Вопрос неправильно поставлен. Кто тут настолько сумасшедший, чтобы пытаться вручную сдвинуть с места эту Зорьку?
- Слушай, Ник, ну хватит уже, - поморщился Женя, разгоняя рукой табачный дым, который, несмотря на открытое окно, все же лез в салон. Женька не курил и не любил находиться рядом с теми, кто это делает. – Понятно, что на дорогу к ней никто не попрется. А если ее подруги нами заинтересуются?
На поле, откуда, несомненно, и прибыла корова 5023, паслись ее товарки – пятнистые, палевые, светло-бежевые, словом, очень красивые буренки, если не подходить к ним близко. Вообще-то поле было огорожено столбами с натянутой между ними колючей проволокой, но в одном месте она оказалась порвана. Корова это сделала или нет – неизвестно, на самом жвачном животном следов форсирования забора не наблюдалось. Остальное стадо интереса к выходу за пределы поля не выказывало.
- Трусов родила наша планета! – пафосно провозгласила Ольга, из чего можно было заключить, что это цитата.
- Слушай, я коров только на картинках обычно вижу, - беззаботно откликнулся Никита.
- Или на прилавке, - поддержал его Женька. – А тут, понимаешь... рога и копыта.
- Она такая ми-иленькая, - протянула Ольга. – Смотрите, какие глазки.
- Ага, - сказал Женька, - подозрительные.
Никита щелчком отправил окурок в полет и снова просигналил. Корова не реагировала.
- Ну и что, мы так и будем тут стоять?
- Оль, я ее давить не буду. За это наверняка полагается штраф. Не считая того, что мы не в той весовой категории, и тушу переехать не сможем.
- Во, смотри, еще одна идет, - сказал Женя. – Эта безрогая.
Корова номер 8945, еще более пятнистая, чем 5023, подошла поближе к забору и уставилась на машину. Колорита сцене добавлял прилепленный тут же на проволоку рекламный плакат с изображенным на нем бесшабашным мотоциклистом и надписью «Moto Cross: Millieres, CHPT. De Normandie». Мотоциклист изгибался в немыслимом прыжке, корова 8945 потряхивала ушами.
- Ник, ну, может, черт с ней, с двойной сплошной?
- Оль, шенген. Три злостных нарушения – и гуляйте, товарищ Малиновский.
- А ты уже набрал?
- Одно. В прошлом году, в Испании. Превысил.
- Местный едет, - сообщил Женька, который все замечал.
По встречной рулил раздолбанный французский аналог «уазика», перемещавшийся с достойной скоростью где-то около сорока километров в час. Проехав мимо коровы и застрявшего перед ней «пассата», облезлая машинка отрулила еще метров пятьдесят, а потом притормозила и сдала назад. Женька опустил стекло со своей стороны и, когда «уазик», оказавшийся на самом деле «ситроеном», поравнялся с ними, поздоровался.
- Проблемы? – спросил водитель, мужик лет сорока пяти в лихой кепке набекрень.
- Да. – Женька трагическим жестом указал на корову.
Француз засмеялся, сдал еще назад, вылез и, нимало не смущаясь, в буквальном смысле взял быка за рога – то есть ухватил корову за равнодушную башку и повернул вбок, а потом еще и пинка дал. 5023-я лениво развернулась; француз шлепнул ее по бежевому заду, придавая ускорения. Корова повздыхала и убрела в ромашки.
- Allez-y! Allez-y! {(Проезжайте! Проезжайте! (фр.))} – замахал добрый самаритянин. Никита тронул с места и гаркнул в окошко:
- Спасибо!
Француз, смеясь, добавил:
- Muus vaot eune crache sus la banette qu'eune vaque juqui sus l'fait! {(Лучше пятно на телеге, чем корова на крыше (фр., нормандский патуа))} - и пошел обратно к своей машине.
- Что он сказал? – спросила Ольга.
- Пожелал нам счастливого пути, - неуверенно объяснил Женя. Честно говоря, во Франции он и половины не понимал из того, что ему говорили, а ведь в институте был лучшим на курсе. Языковая практика с той поры подзабылась, а реальность оказалась сильно расцвеченной диалектами.
- О, свобода, свобода! – пропела Ольга. – Мальчики, тут на карте деревня через пять километров. Давайте притормозим у магазинчика, а? Кушать хочется.
- По-моему, ты преуменьшила масштабы бедствия, - вздохнул Женька. – Охота жрать.
- Троглодиты, - сказал Никита беззлобно. – Неандертальцы. Думаете желудком. А как же духовная пища?
- Не вариант, - хором сказали Ольга и Женя и захохотали.
Было еще довольно рано; самолет приземлился в Париже около шести часов утра, однако разница во времени с Москвой сделала свое – для разнообразия, не черное – дело. Несмотря на ночной перелет, трое путешественников чувствовали себя бодро, и для полного счастья не хватало лишь хорошего плотного завтрака, желательно с омлетом, кофе и чем-нибудь еще вдохновляющим.
Однако французы вовсе не считали, что если рано встать, то Бог тут же подаст. Часы показывали девять, а работали лишь магазинчики при заправках, где продавалась минеральная вода, шоколадки и сэндвичи в вакуумных упаковках – пища, разумеется, питательная и всем хорошая, только не несущая в себе прелести иноземного колорита. Никита жаждал приобщения к культуре и потому притормаживать на заправках отказывался, благо из Парижа выехали с полным баком. А так как именно Малиновский сидел за рулем, его слово было решающим.
