Хорошо иметь ключи. Не надо искать потайные ходы, ломать двери, прятаться от сторожей и так далее. Достаточно вставить ключ в замочную скважину и повернуть его нужное число раз.
Так и с предсказаниями Нострадамуса. Кто только ни пытался разобраться в его пророческих четверостишьях-катренах! Туманные образы его книг толковались и так и эдак, и всегда с одинаковым результатом – какие-то крупицы смысла в этих текстах время от времени проглядывали, но сам смысл оставался неуловим.
Всего Нострадамус оставил нам около тысячи стихотворных катренов, которые он разбил по сотням и поместил в трех книгах, которые назвал «Центурии». Слово «центурия» дословно означает «сотня», но оно же также используется для обозначения веков и столетий. Запомним эту игру слов, вскоре она нам пригодится.
Кроме стихотворных катренов в эти три книги вошли также два прозаических произведения. Первое предисловие известно как «Послание сыну Цезарю». Оно предваряет первые три центурии, которые Нострадамус посвятил своему сыну Цезарю Нострадамусу. Второе прозаическое произведение известно под названием «Послание Генриху». Оно предваряет три последние центурии – с восьмой по десятую – и составлено в виде письма французскому королю Генриху Второму, правящему в те времена во Франции.
Помимо этого, среди произведений Нострадамуса имеется также две короткие «центурии», состоящие всего-то из нескольких катренов, и ряд других, менее известных произведений. Но всех их объединяет одно – непонятность и загадочность.
Сам же Нострадамус об этих своих пророчествах говорил, что «все они написаны в туманном виде, гораздо туманнее, чем у других пророков» (Послание сыну Цезарю). Проще говоря, если уж известные библейские пророчества, такие как книги пророка Даниила или знаменитый Апокалипсис Иоанна Богослова, выглядят мягко говоря не очень понятными, то тексты Нострадамуса должны быть непонятными вдвойне.
Особенно это относится к стихотворным катренам, о которых сам Нострадамус откровенно заявил следующее: «Эти стихи настолько же очевидны, насколько непонятен их смысл» (Послание Генриху). Иными словами, тот смысл, который бросается в глаза при прочтении этих катренов, не нужно принимать буквально. «Большинство из пророческих катренов составлено столь шероховато, что в них не сумеют проделать дорогу и тем более истолковать что-нибудь из них», – продолжает пророк в том же предисловии. Однако при этом добавляет: «Надеюсь, что ты разъяснишь каждое пророчество из катренов» (Послание сыну Цезарю).
Не буду далеко ходить, давайте возьмем первый же катрен, который открывает пророческие Центурии.
СИДЯ ночью в тайном кабинете,
Одиноко усевшись на сиденье медном,
Пламя тонкое, выходящее из уединенности,
Готовит успех тому, чья вера не напрасна.
Катрен 1:1
Казалось бы, человек просто описывает то, как он сидит в своем тайном кабинете и делает предсказания. Ну а «медные сиденья» и «тонкое пламя» – это, наверное, какие-то атрибуты. Мистики и гадалки любят окружать себя непонятными вещицами, возбуждающими воображение и любопытство.
Но почему «тонкое пламя» выходит из «уединенности»? Как это? Что за странный бред? Может быть Нострадамус попросту не умел внятно выражать свои мысли, а потому мычал в своих стихах что-то невразумительное? Ну а то, что он сам сказал, что пользовался неким тайным языком, так может наврал? Нет?
Давайте на минуточку допустим, что Нострадамус действительно составил свои пророческие тексты в виде неких ребусов и шарад, нуждающихся в разгадке. Если так, нам нужно найти некое правило, которое поможет эти ребусы решать один за одним.
Проверкой правильности здесь будет, если одно и то же правило поможет раскрыть не только этот катрен, но и все остальные. Это же очевидно. Правила должны быть едины.
Начинаем думать и, как и в обычной шараде, выбираем слова, явно выглядящие подозрительно: «медное сиденье», «пламя тонкое», «уединенность». Все? Нет, есть еще слово «одиноко», которое перекликается с «уединенностью», как бы подчеркивая важность этого образа.
Чтобы понять логику человека, нужно встать на его место. Кем был Нострадамус? Во-первых, он был французом, в силу чего составил свои книги на французском языке. Логично? Да.
Но кроме того, что он был французом, он также был наполовину евреем, родители которого приняли христианство, получив при крещении эту странную фамилию, которая больше подходит для храма, чем для человека – Нотр-Дам.
Так что мешало Нострадамусу кроме французского языка использовать еще и иврит, на котором в Средние века свободно общались сефардские евреи, проживающие в Западной Европе?
Задумаемся, что мог представлять себе еврей, используя слово «уединенность»? Лезем в словарь и без особого труда находим, что еврейское слово «уединяться» (PARASh) имеет второе значение – «разъяснять, истолковывать».
