Была уже глубокая ночь, а девочка никак не могла успокоиться. Еще бы. Вчера в зеленую клетку перевели Кейфора, а сегодня – и Сиэйта. Ну, хорошо, допустим, Кейфору уже исполнился год. Хотя что с того? Он всегда их слушался. Видно же, что он не опасен. Зачем они с ним так, трусливые кретины?!
К тому же, если бы они не тронули Кейфора, ничего бы не случилось. Все этот гадкий Профессор. Он же знает, что Сиэйт и Кейфор друзья. Хоть Сиэйт и старше, он не очень умный. С Кейфором ему было в самый раз, они так замечательно играли вместе. Конечно, когда Кейфора забрали, Сиэйт вышел из себя. Ха-ха. В буквальном смысле. Мерзкие людишки этого не умеют – выходить из себя. А Кейфор и Сиэйт занимались этим постоянно.
– Эй вы, там! Завидно вам, что ли? – крикнула она. – Отпустите их сейчас же!
– Заткнись, дура, – сонно пробурчал мальчик из соседней клетки.
Опять этот надутый пузырь недоволен. Как же он ненавидит ее за то, что она умнее… Вот если бы его перевели в зеленую клетку – она бы не возражала.
Девочка кинула в злого мальчишку светящийся шар. Разумеется, она не ожидала, что шар пролетит через заградительное поле между клетками, зато от яркого света он окончательно проснется. Так ему и надо, противному болвану.
– Ты скоро к ним присоединишься, тупица-мокрица, – отозвался мальчик. Отвернувшись к стене, он с головой накрылся одеялом.
Снова наступила мрачная ночная тишина. Желтая лампа на противоположной стене тускло освещала клетки с детьми. Восемь клеток, пятеро жильцов. Камера Бивана была свободна уже почти год. Ему исполнилось десять, его перевели в зеленую клетку, а через несколько дней дверь открылась, и он просто ушел. Как и многие другие до него. Куда? Девочка всякий раз успевала увидеть лишь часть коридора до того, как дверь закрывалась вновь.
Они говорят, что выпускают детей на волю. Что там находятся люди, которые станут любить и заботиться о них. Что там у каждого будет свой домик и садик. И они будут играть, сколько захотят. Разве это может быть правдой?
Когда Биван ушел, она плакала два дня. Тогда они показали его по телику. Вот он идет с какими-то людьми. Все улыбаются. Женщина обнимает Бивана за плечо. Он смеется и машет рукой… Они что, держат ее за полную дуру?! Или забыли, что Биван терпеть не мог, чтобы кто-то прикасался к нему?
Девочка с тоской посмотрела на малышей, мирно спавших в зеленой клетке. Три последних дня перед тем, как их уведут неизвестно куда, их не выпускали в эфир. В той камере удерживающие поля были повсюду, не только по периметру. Ей всегда казалось, что это ослабляет детей, делает безвольными и равнодушными.
В следующем году она и сама узнает, куда уходят дети. А ведь она никогда не бывала на воле. Что, если там еще хуже, чем здесь? Девочка обвела взглядом вещи, к которым привыкла. Вот кроватка с удобно прогнувшимся матрасиком. Он уже износился, стал такой старенький, что из него сыплется начинка. Зато на одной его стороне, вот тут, дырка, которую они прожгли, когда играли с Биваном в аномашки-потеряшки. А под кроваткой, где их не было видно, они шептали друг другу рассказки-поганки. Там, на стене, их счет. Она прикусывала губу и рисовала галочку или крестик кровью на штукатурке. Крестиков было больше – Биван чаще выигрывал.
Взгляд ее последовал дальше, мимо стола и двух стульчиков, из которых она уже выросла, к унитазу, закрытому треснувшей крышкой. Эй, вонючка, когда-нибудь ты совсем развалишься, и тебя заменят на новенький, блестящий. И никто уже не вспомнит, что твою крышку сломал Сиэйт, когда прыгал по клетке, изображая обезьяну.
Бедный Сиэйт. Он вообще-то добрый, если его не злить. Почему другие этого не понимают? Девочка тяжело вздохнула. Она и сама не слишком часто пускала его к себе в гости. Особенно после того, как он откусил ей палец. Хорошо, что Кейфор приделал его обратно. Какой это был пальчик? Да, мизинчик, но на какой руке? Она зевнула, почувствовав, что ее охватывает ленивая дремота. Девочка легла на бок, засунула руку под подушку и умостила сверху голову. В этот момент раздался еле слышный щелчок, и всегда запертая дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась.
* * *
Ник почему-то волновался. Недавно ему сделали инъекцию подчиняемости, и он перенес ее хорошо. Потом отличился на охране периметра – вот ему и предложили эту работу. Более ответственную. Очень важную. И перспективную: после нескольких лет службы следующее повышение – до начальника охраны сектора. Конечно, он согласился.
А теперь выясняется, что его предшественник Жека погиб. Не справился с одним из этих мерзких существ – так называемых детишек. Всего-то замешкался с переключением удерживающих полей. Кто бы мог подумать? С первого взгляда это существо – милашка малыш с розовыми щечками. Но орал весь день из-за разлуки с младенцем, с которым привык играть. Всем до смерти надоели его вопли. Вот Жека и решил отнести ему игрушку – списанную кошку. Животное все равно скоро сдохнет, а так хоть какая-то польза. И что в результате? Жека отправился на тот свет, «малыш» в зеленую клетку, а кошка сбежала.
* * *
Наставник подробно объяснил ему устройство пульта. Разумеется, Ник уже все выучил на тренажере, но все равно слушал внимательно. Осторожности много не бывает. Тем более с такими узниками и перед таким мероприятием. Завтра выведут сразу двоих. Не одновременно, конечно. Сначала буйного, который постарше. Потом маленького. Этот, говорят, спокойный. Но кто его знает. Вдруг почувствует что-нибудь.
– Вот смотри, – объяснял наставник, – когда существо проходит в эту часть коридора, со всех сторон подается раскаленный газ. Один момент, и все готово. Оно даже опомниться не успеет. Пылесосами прах засосет в боковые щели, а запах рассеется через обычную вентиляцию. Ты должен наблюдать все это на экранах и одновременно следить за показателями на пульте. Но не вмешиваться. Сиси все сделает сама.
– А если…
– А если она зависнет, – перебил наставник, – ты ждешь, пока существо дойдет до следующего поворота. И запускаешь систему сам. Вот эта схема, запомни. Эта клавиша – газ, следующая – пылесос.
– Почему она виснет? – задал свой вопрос Ник.
– Кто ее знает, – пробормотал наставник. – Говорят, жалеет детишек. Можешь себе представить?! Правда, такое случается редко. А ты заруби себе на носу: это не детишки. Не будь как Жека, земля ему… Ладно, не дрейфь. Все будет путем.
