Творческая личность практически абсолютно автономна в генерации своих творческих решений-озарений. Творческий акт – озарение, непредсказуемое решение, открытие есть организмический феномен, и потому общество не может его генерировать. Если озарениями творческой личности, плодами ее творчества пользуется общество, то такая личность является двигателем общественно-исторического развития.
Общество может принять или не принять на вооружение, то есть, в разработку творение личности, материализованно его воплотить, использовать, придать гражданственное звучание ее творческим решениям, реализованным ею в идеальном плане (единичном экземпляре) и т. п. В этом практически, абсолютная автономия общества, как и в его деятельности – двигателя истории человечества. Таким образом, творческая личность, плодами творчества которой пользуется общество, и само общество как двигатели человеческой истории делят паритет и имеют одинаковую значимость.
Если творческая личность опосредованно, через свое творческое достижение, положительно воздействует на общество, развивает его и тем самым продвигает его историю, то общество как двигатель общественно исторического развития проявляет себя в активных волевых желаниях, хотениях лучшей жизни, выраженных по типу непосредственных форм, поначалу не переходящих в действия.
Возможно поэтому, вектор исторического развития, которое является следствием как, практически, абсолютно автономной деятельности личности (творчество, творческий акт), так и абсолютно автономной деятельности общества, проявляет себя в широчайшем разбросе вариантов государственных и общественных устройств. В этой необъятной амплитуде разброса вовсе не исключены, даже в новейшей истории, трагические варианты, порожденные обществом как таковым, не являющиеся следствием внешней военной агрессии, о которых общество всегда post factum искренне сожалеет.
Введению читателя в понимание проблемы творчества послужит яркий наглядный пример: творческая деятельность лидеров стран, на которой мы акцентируем наше внимание.
Желания общества лучшей жизни используются недобросовестными лидерами, занявшими свое лидирующее положение вследствие эгоистических намерений, всегда в личных, в значительной части коммерческих целях. Поэтому такие лидеры в принципе не могут существенно изменить жизнь народа к лучшему. Они – «мастера совсем по другому делу» (советская народная пословица).
Творчество этих Лидеров Далеко не первой категории. Под первой категорией творчества мы понимаем творческий процесс, не связанный с процессом коммерциализации[1]. Более низкие категории творчества принципиально связаны с этим процессом, если не основываются на нем, то есть, не существуют вне и без него.
Однако творчество недобросовестного лидера как любое творчество, имеет доминантную основу-природу и личные цель и желание как минимум индифферентные к радикальным улучшениям жизни народа, а порой противные им. Изменить одномоментно природную основу своего творчества или стать одновременно субъектом низшей и первой категории творчества эти лидеры, как и любые творцы, не могут: например, помимо личных эгоистических творческих целей, бескорыстно творить во благо своего народа – первая категория творчества.
Редчайшие исключения подчеркивают это правило, которое не противоречит логике организмической интерпретации психического развития. Одновременное взаимодействие двух и более доминант, тем более творческих доминант, в одном субъекте – случай исключительный. Это подтверждает тот факт, что лидеров, существенно поднявших жизненный уровень народа, до обидного мало.
Кроме того, такое сдвоенное желание недобросовестного лидера реализовать свои личные амбиции и одновременно радикально улучшить жизнь народа, в большинстве случаев наталкивается на объективную невозможность, чреватую возникновением макроэкономических коллизий общества.
Таким образом, у лидеров, достигших лидерства вследствие эгоистических намерений, своя, сугубо личная творческая цель и желание, иное творчество, не связанное с радикальным улучшением жизни народа, другое творческое амплуа, другое творческое призвание.
Утверждение объективной невозможности (имеются очень редкие исключения) радикального улучшения жизни народа усилиями недобросовестного лидера, помимо приведенных аргументов, подтверждается историческими примерами-доказательствами.
Пример первый.
Коммунистические вожди Советской России и Советского Союза (с 1917 по 1991 г. их было 7) не любили свой народ, причем феноменально не любили.
Будучи субъектами творчества не первой категории, реализуя лишь свою творческую эгоистическую цель – абсолютная и безграничная власть со всеми вытекающими выгодами – они стремились к мировому господству коммунизма и через это к личному господству над всем миром, во всяком случае последнее не исключалось. Рабски придерживаясь и соблюдая доктрину марксизма-ленинизма, ее модели-химеры (мировая революция, перманентная революция, построение социализма в одной, отдельно взятой стране, лишение человека полностью личной экономической автономии, то есть, частной собственности и т. п.), они с октября 1917 г. стали проводить социальную экспериментацию – следствие любых революций – которая длилась почти век и оказалась для них не случайностью, а насущной необходимостью.
Советская социальная экспериментация стала уникальной по беспределу, вездесущности и постоянству. Из народа и людей стали делать объекты для недопустимых и запредельных экспериментов, в значительной части случаев превращая человека в биомассу: беспрецедентные пытки над репрессированными невиновными со смертельным исходом, расстрелы репрессированных невиновных, помещение невиновных в спецлагеря ГУЛАГа, откуда заведомо не возвращаются и погибают.
Однако всем вождям Советской России и Советского Союза эти акции социальной экспериментации, то есть творчество лидеров не для себя, а для народа, точнее псевдотворчество, как указывалось, если эгоизм и может что-то сотворить, то только для себя, – естественно, не дали ожидаемого эффекта, энерговыигрыша. В какой-то степени увеличилась лишь экстенсификация труда.
Эти эксперименты, кампании, акции были и пиаракциями, втягивающими как можно больше людей в изнуряюще бесплодный трудовой энтузиазм, и наивным гигантизмом с гигантскими стройками коммунизма со страшными антиэкологическими последствиями – отравой общества и т. п.
Однако глубинная сущность вековой страды советского социального экспериментирования от ленинской продразверстки до горбачевской перестройки заключалась в бесконечном и бесплодном поиске эффективного повышения производительности труда. В результате производительность труда стала тем камнем преткновения, о который споткнулся Советский Союз в 19851991 гг., проиграв холодную войну.
