– Стой! Стрелять буду!
По пятам за ним гналась сама Смерть. Он чувствовал, даже, кажется – слышал, как вокруг него свистят пули. Смерть гналась за ним, но жажда жизни подгоняла его ещё сильней.
И ему уже казалось, что это не пули свистят, а ветер, от сумасшедшей скорости его бега, бьющий в лицо. Казалось, что свист ветра в ушах заглушает все другие звуки. Но он ЗНАЛ – это продолжала свистеть свинцовая Смерть.
Ему оставалось только повернуть за угол, и он был бы спасён – дальше начинались Питерские дворовые колодцы, созданные домами постройки девятнадцатого века, со сквозными подворотнями и, в большинстве своём – с двойными входами-выходами. Но в этот близкий миг спасения, Егор увидел, как впереди, метрах в десяти от него, открылась дверь, и из парадной на улицу вышла хорошо одетая молодая женщина за руку с упитанным карапузом лет четырёх, и вслед за ними, на самую середину тротуара, выскочил второй мальчуган постарше – лет десяти.
А свинцовая Смерть продолжала неотступно преследовать Егора и грозила сейчас вместе с ним унести с собой ещё и жизни вот этих троих.
– Ложись! Ложись! – из последних сил заорал он, рубящим движением руки сверху вниз сопровождая свой отчаянный крик.
Женщина, видимо, услышав и выстрелы и крик, резко развернулась всем корпусом в его сторону, сильно дёрнув при этом малыша за руку. Тот заревел. Старший мальчишка мгновенно присел на корточки.
Времени больше ни на что не оставалось – и Егор, даже не собираясь притормозить, врезался в женщину, увлекая за собой на мостовую и её и ребёнка, и одновременно толкая туда же второго мальчика. И накрыл их собой…
И наступила ТИШИНА.
***
Они лезли отовсюду, шли потоком, как в сказке Андерсена о Нильсе. Они были и маленькие и большие, серые, бурые и даже! – тёмно-розовые, как свёкла. Когда её очистишь. Они оставляли за собой слизкий след и ничего не боялись. Они заполоняли комнату и коридор, уверенные в себе. Весь пол был усеян этими бурачного цвета тварями и их детёнышами. И рядом с детёнышами – их мамаши – огромные крысы. Прямо как на лежбище морских слонов. И слизь от них на полу кругом, слизь!
Я орала, чтобы кто-то вызвал санэпидемстанцию, но никак никто не мог никого вызвать – то ли номер не отвечал, то ли они его не знали. Какой-то мужчина, хорошо мне знакомый, чуть ли не бывший муж, принёс мне рюмку воды, и я выпила её, давясь и обливаясь.
Я и закричала во сне. И проснулась. Оттого, что услышала своё истошное мычание….
Такого мерзопакостного сна я не видала ни разу в жизни! Ни разу! И было такое чувство, что это как-то совсем уж напрямую связано с моими метаниями в течение последней недели в отношении выпускного задания. А с этим выпускным заданием надо было что-то срочно придумывать – сроки уже поджимали.
Вернулось воспоминание сна, и я почувствовала, как сердце начало щемить, и щемление это почему-то отдалось ломотой в левом бедре.
«Этого ещё не хватало! Говорил же Мастер, что настоящий писатель не имеет такого права – болеть!»
Я перевернулась на правый бок – сердце чуть отпустило, но осталось неприятное чувство беспокойства за него – с чего бы вдруг оно щемить, как больное, начало?… и бедро…
«Нет, с заданием надо что-то срочно делать! От таких кошмарных снов и умом тронуться недолго! Но не отправлять же вместо выполненного задания, текст до курсов написанный!»
Сердце вновь попыталось мне что-то сказать, но передумало. Я передохнула.
«И уж ворочайся не ворочайся, а писать задание надо!», – наперекор сердцу решила я совсем уж себя не успокаивать. Но отчего-то вдруг полегчало. На электрических, сорокалетних часах, приятным зеленоватым светом мерцали цифры: четыре и – точка – двадцать пять.
«Опять не выспалась!»
– И не выспишься, пока не напишешь. А то и совсем спать забудешь!
Это я уже вслух себе сказала – и начала выползать из постели. Села. Смотрю на компьютер, а он у меня прямо у кровати поставлен, и я его уже в спящем режиме в последние дни держу. А толку – выключать? – чуть идея какая-никакая в голову придёт – к компьютеру. Я же, как последнюю неделю живу? Только мыслями о выполнении задания. И обязательно чтобы – как Мастера учили, по всем их требованиям. Но всё без толку – за эту неделю только и смогла, что слова из задания по толковому словарю прояснить – лучше бы, наверно, не проясняла – только запуталось у меня всё больше. Но динамичное начало сочинила.
Долго рождалось оно у меня. И не родилось бы совсем, если бы в словарь тот толковый с горя не полезла и прояснять это слово – «динамичный» – не стала. А когда прояснила, закошмарилась – как я выше в этом призналась – совсем. Потому что при глубоком прояснении его дефиниций, то есть, проясняя ещё и дефиниции слов его определяющих, проявился целый алгоритм этого слова – «динамичный». Исходя из него, получалось, что «динамичное», как требовалось в задании, начало истории – будет и «завязка», и «развитие», и «кульминация», и «яркий финал». И если состряпал такое динамичное начало, считай, – вся история уже и написана. Тогда о чём же дальше потом писать?… Ну и героя интересного, то есть привлекательного, то есть – возбуждающего любопытство и желание его узнать и понять, (опять же – согласно словарю), вставить не забудь. Да! Ещё мир должен быть интригующий. С этим придётся повозиться, если, конечно, ни начать фантазировать и от полной правды жизни ни уходить. А с этим у меня, я точно знаю, совсем «кранты». Ну не фантазёр я! Не – фан-та-зёр-фан-таст!
«Иди! Садись к компьютеру! Это твоё рабочее место теперь по гроб жизни, если хочешь настоящим писателем стать! Сказано ведь было – по авторскому листу в день!»
С нажатием кнопки «пуск» заурчал и засветился монитором.
Есть не хотелось. Пить хотелось. Прямо, как в том кошмарике из сна.
Я пошла на кухню и налила воды. В стакан. Выпила залпом. Ещё хочу. Снова стакан – снова залпом. И тут доходить до меня начинает, что это на нервной почве я так к воде присосалась.
Возвращаюсь к рабочему месту. Чувствую – нервы уже совсем напряглись. Ну, и пяти часов ещё нет – спать бы и спать! Но призываю дисциплину. Села. Смотрю на монитор и кнопки нажимаю. Вот уже и оскоплённый мой фрагмент текста появился. То самое динамичное начало: «Стой! Стрелять буду!» Вот ведь написала же я его! Порадовалась сначала. А дальше – отчаяние опять накатило. Это самое динамичное начало было точно по словарю: и завязкой, и развитием, и кульминацией и даже, это, конечно, кто как посмотрит – ярким финалом. И даже герой привлекательный, хотя за ним и милиция гонится.
